— Ну что ж, — начал Шеф без лишних формальностей, — вопрос только один: куда мы двинемся?

— Назад, в Кордову, — тут же ответил Хагбарт. — Или хотя бы в устье Гвадалквивира. Сообщим халифу, что произошло. Он узнает еще до нашего возвращения: ведь кому-то из арабов удалось уйти, но мы хотя бы заявим, что не спасались бегством.

— Однако придется сказать ему, что мы не разбили греческий флот, — возразил Шеф. — Мусульмане не любят неудачников, особенно тех, которые обещают победить и не держат слова.

— Но ведь нам больше некуда идти, — пробасил Бранд. — Двинем на север — об этом моментально узнают греки. Останемся на нынешнем курсе, заберемся подальше в море? Говорят, там есть острова, но они в руках христиан. Но я согласен, что нет смысла возвращаться к халифу. Почему бы нам просто не отправиться восвояси? Может, по пути еще разживемся какой-никакой добычей. Выйдем через пролив в океан, осмотримся, нет ли где деньжат, чтобы возместить расходы на путешествие. Потрясем христиан с франкского побережья, — уточнил он, взглянув на внимательно слушающего Сулеймана, — если решим, что мы по-прежнему в союзе с халифом.

Шеф отрицательно покачал головой.

— Нет. Даже если разбогатеем, мы вернемся домой без того, за чем пошли. Или ты забыл, что мы отправились в путь ради новых знаний? Меня, по крайней мере, интересует секрет полетов. А теперь еще и греческого огня. Если христианская империя научится его делать, в следующий раз мы с ним можем встретиться в Английском канале. Теперь даже дома не сможем жить безбоязненно.

— Нам больше некуда идти, — упрямо твердил Бранд. — Здесь, во Внутреннем море, не осталось надежных гаваней. Только если двигаться, а не стоять на месте, у нас будет шанс спастись.

Все молчали, а корабль покачивался на тихой волне. Палило солнце, и моряки разлеглись на палубе, предаваясь таким малопривычным удовольствиям, как тепло и безделье. Корабельные кладовые были набиты съестными припасами и бочками с пресной водой. Беспокоиться не о чем, по крайней мере в ближайшее время. Тяжким грузом давила только необходимость принять решение. И англичане, и викинги забрались очень далеко от родины, их отделяли от нее полчища врагов и ненадежных союзников.

Молчание нарушил Сулейман. При этом он стал разматывать свой тюрбан, чего никогда раньше не делал.

— Надеюсь, мне удастся найти для вас безопасную гавань, — сказал он. — Как вы знаете, немалая часть моего народа живет под властью кордовского халифа. Но я вам не рассказывал, что есть и другие евреи — их тоже много, — на которых эта власть, скажем так, распространяется слабо.

— На другом краю Внутреннего моря? — поинтересовался Шеф. — В стране, где был распят Христос?

Сулейман наконец размотал тюрбан и встряхнул длинными волосами. На голове у него оказалась маленькая круглая шапочка, по-видимому приколотая шпильками. Краем глаза Шеф заметил, что юный Муатья привстал, но Квикка и Озмод не слишком нежно усадили его обратно. Происходило что-то, чего Шеф не понимал.

— Нет, — ответил Сулейман. — На этом краю. На севере, между королевством франков и Кордовским халифатом. Там, в горах, уже много лет живет мой народ вместе с людьми других религий. Они платят халифу налоги, но не всегда подчиняются ему. Думаю, вам там будут рады.

— Если это на севере, — сказал Бранд, — надо будет опасаться христиан, а не халифа.

Сулейман помотал головой:

— Горные тропы почти непроходимы, и у нас много крепостей. И вообще, как сказала вчера вечером принцесса, у моего народа большой опыт жизни… в коридоре. Войска императора прошли там с нашего разрешения и не заходили в город. Императору нужно много воевать, чтобы покорить наше княжество. Мы называем его Септиманией, хотя живущие среди нас франки именуют его Руссильоном. Отправимся в Септиманию. Там вы сможете познакомиться с новым вероучением.

— Почему ты нам это предлагаешь? — спросил Шеф.

Сулейман оглянулся на Свандис, стоявшую у борта, вне пределов слышимости.

— Многие годы я был слугой Книг — Торы, и Талмуда, и даже Корана. А теперь вы — некоторые из вас — открыли для меня кое-что новое. Я разделяю вашу жажду знаний. Знаний, которые берутся не из книг.

Шеф перевел взгляд на взбешенного Муатью.

— Отпусти его, Квикка. — И король перешел на самый простой арабский: — Муатья, что ты хочешь сказать? Говори, но будь осторожен.

Освобожденный юноша мгновенно вскочил на ноги. Он схватился за висевший на поясе кинжал, но Квикка и Озмод были начеку. Шеф заметил, что и Торвин вытащил молот, который всегда носил за поясом. Но Муатья слишком разъярился, чтобы обращать внимание на угрозы. Он указывал на Сулеймана и с дрожью в голосе обвинял:

— Еврейский пес! Ты столько лет жрал хлеб халифа и твой народ жил под его защитой! Теперь норовите сбежать, покинуть Дар-аль-Ислам, путь покорных воле Аллаха. Вы готовы лечь под любого, словно портовая шлюха с провалившимся носом. Но берегитесь! Если впустите христиан в Андалузию, они вам припомнят, что вы распяли их бога, — да падет проклятие Аллаха на тех, кто поклоняется рожденному в постели! А если ты хочешь связаться с этими, — Муатья повел рукой вокруг, — помни, что они варвары, которые шляются по миру, будто грязные бараны, нынче здесь, а завтра там.

К Шефу и Скальдфинну обратились лица ожидавших перевода.

— Он назвал Сулеймана предателем, — пояснил Шеф. — О нас парень тоже не слишком высокого мнения.

— Почему бы не выбросить его за борт? — поинтересовался Бранд.

Король задумался, прежде чем ответить. Муатья, который не понял последней реплики, тем не менее о чем-то догадался по застывшему лицу Шефа и энергичному жесту Бранда. Он побледнел, заговорил было, умолк и попытался напустить на себя хладнокровный вид.

Наконец заговорил Шеф:

— Он совершенно бесполезен в том, что касается знаний. Но мне очень нравится его хозяин Ибн-Фирнас. Мы оставим Муатью. Может, однажды пригодится нам в роли гонца. И потом, он кое-что для нас сделал. — Шеф оглянулся, встретился взглядом со Скальдфинном. — Он подтвердил, что Сулейман говорит правду. Иначе мы бы в это не поверили. Еврейский город в Испании! Как в такое поверить? Но это похоже на правду. Я считаю, что мы должны туда отправиться. Обосноваться там. Постараться расстроить планы христиан. Вернее, не христиан, мы против них ничего не имеем. Планы церкви и поддерживающей ее империи, планы императора Бруно.

— И раскрыть тайну греческого огня, — добавил Торвин.

— И дать Стеффи еще одну возможность полетать, — согласился Шеф.

Слушатели согласно закивали, послышался одобрительный гул. Темные глаза Сулеймана просияли.

С «вороньего гнезда» донесся крик впередсмотрящего:

— Парус на севере! Треугольный. Похоже на рыбачью лодку, она милях в четырех. Идет на запад. Нас, наверно, еще не увидели.

Шеф подошел к форштевню, раздвинул подзорную трубу, поискал на горизонте треугольный парус.