Вот и пошли обе армии прямо на запад, мимо Варшавы, мимо сосредоточенных там польских войск. А до Вислы в районе Плоцка и Влоцлавка дошла только 4-я армия п. Сергеева, двигаясь, как и раньше, широким фронтом. Для идеи форсирования Вислы это был совсем неплохой способ. Так за что же п. Тухачевский жалуется на п. Сергеева? По-моему, оба автора, критикуя действия 4-й армии, испытывали чье-то влияние. Судя по цитатам, этим авторитетом был один из французских офицеров, который провел анализ, кстати, очень поверхностный, и издал брошюру об этом сражении. Сей француз с иронией замечает, что советская 4-я армия, вместо того, чтобы быть под Варшавой, боролась скорее с Версальским договором, чем с поляками. Он даже относит советское поражение в варшавской битве в какой-то степени за счет отсутствия взаимодействия 4-й армии с другими войсками. Для меня эта нелепая мысль вполне объяснима. Она основывается на самовнушении страха за Варшаву, когда все, даже не подозревая об этом, подсознательно хотели видеть войска п. Тухачевского, сосредоточенными у стен столицы, а не где-нибудь в другом месте. Тем временем, в соответствии с приказом от 8 августа, 4-я армия и не собиралась драться за Варшаву, как, впрочем, и самая многочисленная 15-я, которая обходила нашу столицу и вела бои только одним своим левым флангом. Надо прямо сказать, что Вислу в этом «походе за Вислу» увидела только одна 4-я армия п. Сергеева. Продвинувшись дальше всех на запад, она оказалсь при отходе в самом затруднительном положении по сравнению с другими армиями. Но ее заслуга состоит в том, что она долго сохраняла в нас, поляках, призрак наших былых поражений и этим очень помогла 3-й и 15-й советским армиям при их отступлении.

Вернемся, однако, к истории отхода советских войск и к анализу наших действий в этот период. Наша 1-я армия волей ее командующего подтягивалась на запад, а 4-я была направлена мной на Ломжу; туда же, к Ломже, устремилась вечером 19-го и отступающая в полном составе советская 15-я армия. Для прикрытия отхода 4-й армии она оставила одну дивизию севернее Цеханова. К поспешному отступлению 15-й армии присоединились некоторые части 4-й, успевшие миновать Цеханов. Уже 21 августа вся эта масса войск достигает Ломжи, прикрывая свой дальнейший отход боковой заставой в районе Снядово. Наша 4-я армия, вынужденная изменить направление и тем самым освободить от своего непосредственного натиска советскую 3-ю армию, не успела вовремя к своей новой цели, оставленной 1-й армией в результате странного и непонятного маневра на запад. Поэтому 21-го под Снядово в контакт с отступающей 15-й армией вступают только авангарды левофланговой 15-й дивизии. Правда, эти части взяли Снядово, что вызвало в советских войсках в Ломже настоящий переполох. Утром 22-го подходят главные силы нашей 15-й дивизии и сильным ударом вечером занимают Ломжу. В таких условиях, конечно, не могло быть и речи о каком-то упорядоченном отступлении. Когда на следующий день я приехал в Ломжу, мне рассказывали, что многие подчиненные п. Тухачевского расспрашивали жителей Ломжи не о чем другом, как только о дорогах, ведущих в Восточную Пруссию. То есть опять целая армия противника спешно отходила под натиском всего одной нашей дивизии.

Остается еще 4-я армия на западе. Она продвинулась дальше всех, вплоть до берегов Вислы, и позже всех получила приказ; к тому же она потеряла своего командующего, который совсем недавно шел от победы к победе, а теперь быстро, очень быстро ехал в направлении Августова и Гродно. Эта армия своими прежними победами и силой боевого духа нагоняла такой страх, приковывала к себе такое пристальное внимание, что все силы (кроме двух дивизий), собранные под Варшавой для отпора п. Тухачевскому, были брошены на нее, эту армию, чтобы окружить ее, опутать густой сетью и раздавить. С востока к ней движется наша 1-я армия, но связанная предписанными ей новыми разворотами и маневрами и вынужденная часто без мостов еще раз переходить Нарев, она не успевает никуда – ни в Ломжу, куда была направлена моим приказом от 18 августа, ни под Млаву, куда послали распоряжения собственного командующего. С юга на советскую 4-ю армию напирает наша значительно более активная 5-я армия. Но войска п. Сергеева и без своего командующего защищаются, как львы. 22 августа, когда Ломжа с ее мостом через Нарев была уже в моих руках, 4-я армия прорвала заслоны и открыла путь своей пехоте и обозам. На следующий день она смяла последний отряд, второпях высланный в Хожеле 5-й армией, и двинулась на запад. Но было уже поздно. Ей уже преградили путь две дивизии (14-я и 15-я) из состава нашей 4-й армии. После короткого боя и неудачной попытки прорвать и эту преграду 4-я советская армия отказалась от дальнейших действий, перешла границу Восточной Пруссии и сложила там оружие. Так закончилась историческая битва под Варшавой.

Пан Сергеев прилагает к своей книге схему этого сражения. Она несколько запутанна и не совсем точна в части, касающейся наших действий, которые он не мог полностью знать и понимать. Для характеристики действий советских армий я воспроизвожу эту схему в общих чертах, без мелких подробностей, иначе не каждый сможет разобраться в этой хаотично, плохо управляемой с обеих сторон битве. Подробный анализ сражения под Варшавой я оставлю на более позднее время!

Здесь же хочу ограничиться лишь его общей стратегической оценкой, поэтому в таком же плане воспроизвожу и упомянутую схему. Так можно более отчетливо представить себе стратегические действия войск п. Тухачевского, его отдельных армий. Обрисую коротко их судьбу, начиная с юга.

Мозырская группа показана на схеме линией, соединяющей 58-ю дивизию во Влодаве с какой-то стрелкой под номером 57 в районе Желехова, и таинственным кружком вокруг Лукова. Ни эта схема, ни действия моих войск не прояснили для меня тайну Мозырской группы, успешно наступавшей с 4 июля по двум направлениям, но не оказавшей абсолютно никакого сопротивления 16 и 17 августа; поэтому позволю себе ограничиться лишь краткой оценкой. 58-я дивизия два раза безрезультатно пыталась остановить нашу 3-ю дивизию легионеров, но, разбитая, была вынуждена отступить за Буг, отдав Влодаву и Брест, которые и были заняты 19 августа. В дальнейшем 3-я дивизия легионеров остановилась в Бресте и перешла к пассивному прикрытию Буга. Активные же действия войск ген. Смиглы в северном направлении свелись лишь к наступлению 1-й дивизии легионеров и кавалерийской бригады при поддержке с запада 21-й горной дивизией. Остальные силы Мозырской группы вместе с 57-й дивизией в расчет можно не принимать, так как они на самом деле были «рассеяны» до такой степени, что пленных из 57-й дивизии брали все наши войска, начиная от левофланговой 14-й до правофланговой 1-й дивизии легионеров, на всем пространстве от Вепржа до Белостока и Ломжи.

Затем мощный удар получила 16-я армия. Ее южные 8, 10-я и 17-я дивизии были атакованы 17-го вечером и 18-го утром с двух сторон в районе Колбели и Минска нашими 14-й и 15-й дивизиями. Часть советских дивизий сразу же рассеялась и начала отход в естественном для себя направлении, то есть туда, откуда пришла, – на восток, к Бресту. Это о них я писал в своем письме ген. Соснковскому. Большая их часть была выловлена местными жителями, которые устраивали на них настоящую охоту. На схеме п. Сергеева мы видим 16-ю армию, как 18 августа она собирается под Венгровом с намерением отступать на Дрогочин. Атакованная вечером того же дня авангардом только одной нашей дивизии (21-й) и зная, что конница и авангард 1-й дивизии легионеров уже перерезали ей путь в Дрогочине, 16-я армия отступает, как показано на схеме, на север, в сторону Вельска. Попытки организовать сопротивление на Буге терпят неудачу, главным образом благодаря обходному маневру 1-й дивизии легионеров; в районе Вельска небольшому количеству войск с частью обозов удается оторваться от преследования и уйти в направлении Волковыска. Отступление остальной армии оказывается отрезанным в результате занятия Вельска 20 августа частями нашей 1-й дивизии легионеров; не оказывая почти никакого сопротивления, 16-я армия устремляется на север в поисках выхода через Белосток.