Должен же был попытаться. Держи, — положил он на стол небольшой мобильный телефончик. — Подарок от фирмы, так сказать.

— Прослушивается, конечно? — полуутвердительно, полувопросительно поинтересовался я.

— Они все прослушиваются, если интерес имеем. И не только мы можем, поэтому имей в виду. Там мой номерок уже вбит. Будут сложности, не стесняйся звонить в любое время суток.

— Благодарю, — киваю ему, ставя подписи под документами. — Ещё чего важного должен знать?

— На курсах узнаешь. Но есть небольшая просьба. По электронной почте пришло прошение от одной особы. Хочет влиться в ряды Чистильщиков. Анна Достоевская…

— Она дура⁈ — непритворно удивился я. — Целая графиня может сразу в Императорскую Военную Академию поступить. Уверен, что знаний ей хватит: мама Полный Магистр серьёзно натаскивает дочерей.

— На дуру не очень похожа. Скорее всего, тут что-то личное. А так как из мужчин рядом с ней никого, кроме тебя, не наблюдается, то делай выводы, Макс.

— Хреновые выводы получаются.

— Именно, — согласился Семён. — Анна нам здесь не нужна, но отказать по закону не имеем права. Ты бы поговорил с девушкой.

— Графиню-мать подключать можно?

— Да хоть эту Глашку бесноватую! Представляешь, не успел ты ко мне дойти, а от шоферюг из нашего гаража уже звонок был. Глафира с ними сцепилась. Одному нос расквасила, а других матом обложила.

— Чего это она так?

— Да кто-то ляпнул, что только баба могла до такого состояния автомобиль довести.

— Тогда, — улыбнулся я, — пусть радуются, что без переломов обошлось. Глафирочка в тачке своей души не чает. Лично видел, как ночами из рухляди конфетку сделать пытается. Другое дело, что денег на содержание дорогого аппарата у Достоевских не было…

— Теперь понятно. Выговор влепим мужикам, чтобы не зазнавались на казённых харчах. Но ты всё равно попытайся на учёбу общественным транспортом ездить, а не с ней. Или колымагу какую-нибудь прикупи в кредит.

— Разберёмся.

Приехав домой, я сразу же рассказал графине о посещении штаба Чистильщиков. Хотел было попенять ей в том, что не стоило без моего ведома оплачивать учёбу, но Юлия, услышав новость о дочери, разразилась такой площадной бранью, что ей могли бы позавидовать пьяные гессенские грузчики.

— Анька! — заорала взбешённая женщина, открыв дверь своего кабинета. — Быстро ко мне, сволочь такая!

На свою беду, обе дочери вертелись неподалёку, явно пытаясь подслушать, о чём это мы там секретничаем.

Катя, услышав материнский рык, припустила что есть мочи к себе в комнату, а Анна, побледнев до состояния свежей побелки, тихонечко зашла к нам. Двери закрывать не стала, резонно решив, что при таком состоянии матушки может понадобиться срочное отступление. Зря старается. От Полного Магистра не скроешься.

После вступительной речи на повышенных тонах графиня внезапно замолчала и выставила меня, чтобы поговорить с дочерью без лишних свидетелей.

Я тоже далеко отходить не стал. Не дай бог, ещё в сердцах прибьёт Аню мамаша. Часть вины и на меня, как на главного стукача, ляжет.

— Что там? — тихо на цыпочках подошла Катя.

— Тренировка на стрессоустойчивость. Ещё не проходила?

— Нет… Мама никогда так голос не повышала. Ой! Что-то о стену разбилось! Надеюсь, не Анька.

— Наделаешь глупостей — тоже получишь подобный урок. Обратная сторона Печати, так сказать.

— Всё. Успокаивается, — сказал невидимый Такс, явно подсматривающий за семейной разборкой. — Ой, придурошная…

— Кто? — мысленно спросил я у него.

— Девка! Перечить решилась! Юлька снова завелась! Короче, я пожрать отлучаюсь, так как это надолго затянется.

Дух оказался прав. Больше часа происходил «душевный разговор» между старшими Достоевскими. Когда бордовая, словно перезревший помидор, Анна вывалилась из кабинета, мне её даже жалко стало.

— Сволочь! — увидев меня, процедила она сквозь зубы и, пошатываясь, со слезами на глазах прошла в свою спальню, громко хлопнув дверью.

— До чего ж настырная! — обмахиваясь какими-то бумагами, пожаловалась графиня, когда я опять оказался в её кабинете.

— Заберёт заявление?

— Уже забрала. Не успела письмо с извинениями и отказом отправить, тут же подтверждение пришло. Но ты не представляешь, скольких трудов мне это стоило! Упёртая до такой степени, что даже послать несколько раз умудрилась родную мать! Полного Магистра послать! Правда, не на хер, а к Тварям, но факт остаётся фактом. А тебе, Максим, теперь совсем не завидую. Личного врага заполучил в лице моей доченьки.

— Ничего. Потом помиримся.

— Плохо её знаешь. Ты первый человек не из семьи, которому Аня доверилась. А тут настоящее предательство по её идеалистическим меркам. Готовься к тотальному игнору и мелким пакостям. А вам ещё вместе на вечеринку ехать… Может, отменить её к чертям собачьим?

— Не волнуйся. Такс присмотрит, если от меня сбежать надумает.

— Легко тебе говорить. Когда станешь родителем, тогда поймёшь всю степень ответственности и переживаний за свою кровь… Ты только не злись на неё, когда доставать начнёт. Хорошо?

— Без проблем. Может, пойти и самому с ней сейчас переговорить? По горячим следам?

— У тебя здоровье лишнее завалялось? — грустно улыбнулась Юлия. — Хоть ты и Полный Мастер, но против взбешённой девки Достоевских и Лорд не устоит. Я одного из трёх своих именно в таком состоянии завалила, после того как он на моих глазах хорошего друга загрыз. Правда, потом отлёживалась несколько месяцев пустая.

А у Анны ещё и переходный магический возраст. Сейчас ей Дар такой «расколбас» не только на сексуальном уровне устраивать будет, но и эмоционально в крайности кидать. Лучше не показывайся дочери на глаза пару месяцев. Потом в норму придёт, и поговорите.

— Всё же попытаюсь.

Закончив разговор, подошёл к Аниной двери и осторожно постучал в неё.

— Проваливайте все! — раздался злой голосок.

— Впусти. Поговорить нужно.

Услышав меня, Анна тут же распахнула дверь и рывком втащила в комнату, кровожадно скалясь и гневно сверкая заплаканными глазами.

— Ой! Сам Максимилианчик Жополизович пожаловал! Утешить решил, поизвиняться? Мамочка пинком направила?

— Сам. И извиняться не за что. Утешать тоже не вижу смысла… Если только пособолезновать, что с башкой не дружишь. Ты на хрен не сдалась Чистильщикам. Так они и просили через меня передать.

— Так и передал бы! Обидно, конечно, но утёрлась бы! Нет! Ты исподтишка! Через третьи руки в спину ударил! Предатель! А я тебе верила!

— То есть, ты сама не из этого самого «подтишка» прошение Чистильщикам отправила?

— Я взрослый человек, и сама решаю, что правильно для меня! И вот вам всем! — ткнула она мне дулей в лицо. — Я всё равно