Антония сурово посмотрела на Веспасию.

– Придя сюда, ты совершила глупый поступок. В будущем бери пример с Корнелии, матери Гракхов – сиди дома, пряди и жди, пока твои сыновья служат Риму.

– Мне… мне очень жаль, домина, – пролепетала Веспасия. Признавая неизмеримо высший статус Антонии, провинциалка склонила голову. – Мы немедленно возвратимся назад.

– Боюсь, для этого слишком поздно. Вам придется некоторое время побыть здесь. Палл, проводи гостей в официальную приемную, мы скоро присоединимся к ним.

– С удовольствием, – ответил грек. – Господин, госпожа, прошу следовать за мной.

Тит и Веспасия вышли. Антония повернулась к Калигуле.

– Приготовься к отъезду. Мы тронемся в путь, как только переговорим с Азинием.

– Да, бабушка.

– Сабин, ступай и составь компанию родителям. Веспасиан, у тебя может возникнуть необходимость проверить, не забыл ли ты чего-нибудь в своей комнате.

– Но у меня с собой ничего… Ах, понял! Спасибо, домина!

– Не задерживайся.

– Слушаюсь, домина.

С комом, подкатившим к горлу, юноша опрометью кинулся в спальню. Его возбуждение от шанса попрощаться с Ценис умерялось сознанием того, что, судя по всему, разлука будет чрезвычайно долгой.

Он открыл дверь. Ценис спрыгнула с кровати и обняла его. Веспасиан крепко прижал ее к себе, вдыхая сладостный аромат волос и кожи.

– Я всего на минуту, – сказал он, разрывая объятия.

– Знаю. Я принесла тебе это. – Девушка протянула ему серебряную фигурку, подвешенную на кожаный ремешок.

– Что это?

– Мать оставила его мне. Это изображение Ценея, фессалийского воина, хранителя нашего племени. Он появился на свет женщиной по имени Ценис. Однажды Ценис отправилась в далекое путешествие в дикие земли в преддверии Азии. Из моря ее заметил Посейдон. Пораженный красотой, бог обезумел и овладел девушкой. Когда все свершилось, она пала на колени и взмолилась обратить ее в мужчину, чтобы больше никто не смог ее изнасиловать. Бог настолько устыдился своего поступка, что во искупление преступления исполнил просьбу бедняжки. Но он превратил ее не просто в мужчину, но в воина, неуязвимого для любого оружия.

– Ценей, надо полагать, дожил до весьма преклонных лет.

– Увы, нет. Всегда найдется слабое место. Он пал в битве с центаврами, которые забили его бревнами и обломками скал. Умирая, воин снова превратился в женщину и был похоронен под именем Ценис. Возьми этот талисман и носи его, любимый, я же стану молить Посейдона даровать тебе ту же неуязвимость. Но избегай центавров с их бревнами.

Веспасиан улыбнулся.

– Думаю, мне это удастся.

Девушка приподнялась на носках, надела ремешок ему на шею и поцеловала.

– Береги себя.

– Спасибо. Я буду носить амулет и помнить, что ты думаешь обо мне.

Он нежно прижал ее к груди и услышал, как она всхлипывает. Через мгновение Ценис отстранилась, утирая слезы.

– Ступай, – проговорила она и отвернулась.

Юноша в последний раз посмотрел на нее и быстро вышел из комнаты, чувствуя, что сердце его готово разорваться на куски.

Войдя в приемную, он застал Сабина, беседующего с родителями. Увидев младшего сына, отец встал.

– Веспасиан, мальчик мой, твой брат поведал мне достаточно, чтобы я почувствовал себя до последней степени пристыженным. Мне остается только извиниться за столь несвоевременное здесь появление. Могу я сделать что-либо, дабы искупить вину?

– Все в порядке, отец. Как понимаю, мама очень обеспокоилась, когда мы не вернулись ночевать. Нам следовало послать вам весточку через Магна, но все произошло так стремительно.

– Обеспокоилась? – вскричала Веспасия. – Я не спала всю ночь, не зная, где вы и что происходит. Гай ничего не рассказывал и…

– Довольно, женщина! – прикрикнул Тит, поднимаясь. Ему уже недоставало сил терпеть своеволие супруги. – Иногда тебе и не следует знать. Иногда тебе надо просто ждать – запомни слова, сказанные госпожой Антонией. А теперь придержи язык.

Снова сев, он резкими движениями поправил тогу. Веспасиану и Сабину ни разу не доводилось слышать, чтобы отец разговаривал с матерью в таком тоне, и они ожидали взрыва, которого, однако, не последовало. Вместо этого Веспасия сложила на коленях руки и уткнулась взглядом в пол, являя собой воплощенный образ смиренной и благовоспитанной римской матроны.

Из коридора послышался голос Антонии. Мужчины поднялись как раз в тот момент, когда она появилась на пороге вместе с Азинием.

– Наш уважаемый бывший консул принес добрые вести, – с улыбкой заявила римлянка.

– Воистину так, – бросил миниатюрный экс-магистрат, жестом предлагая всем снова сесть. – Сабин, я договорился насчет твоей должности при монетном дворе. Тебе предстоит надзирать за чеканкой всех бронзовых и серебряных монет. Это место чревато соблазнами, так что будь тверд. А если не устоишь, то не попадайся. Мне ты нужен рядом с казной, а не на каком-нибудь отдаленном острове, куда тебя сошлют за мелкую кражу.

– Я понял, консул, спасибо.

– Я больше не консул, так что называй меня по имени.

– Мои извинения, Азиний.

Веспасиан усмехнулся про себя при этой промашке брата, наслаждаясь его смущением.

– Веспасиан, Помпоний Лабеон согласился принять тебя в Четвертый Скифский в качестве трибуна ангустиклавия. Это самый младший среди военных трибунов, которому некем командовать. Зато ты будешь находиться при штабе Помпония, а именно это нам и требуется. Когда попадешь во Фракию, первым делом отрапортуйся Гаю Поппею Сабину, которому принадлежит там пост главнокомандующего.

– Благодарю, Азиний.

– Так вот, делай то, о чем я просил, и придет мой черед благодарить тебя. Сейчас на севере, в Генуе, собирают отряд новобранцев на пополнение легиона. Тебе надо попасть туда к началу следующего месяца. В твоем распоряжении четырнадцать дней, море времени.

Экс-консул протянул юноше два свитка.

– Это твоя рекомендация и военный пропуск, не потеряй.

– Ни в коем случае, – сказал Веспасиан, разворачивая свитки и пробегая глазами их содержимое.

Азиний помолчал, потом повернулся к Титу и Веспасии.

– Антония сообщила, что вы – родители этих молодых людей. Рад знакомству.

Он протянул Титу руку, которую тот с чувством пожал.

– Это честь для меня, Азиний.

– Воистину. Как понимаю, с вашим приходом возникла некая проблема?

– Прошу извинения. Мы были достаточно глупы, чтобы влезть в дела, которых не понимаем.

– Ну, что сделано, то сделано. Но вам нельзя возвращаться в дом сенатора Поллона. Это означает указать на нашу с ним связь и создать для ваших сыновей серьезную угрозу.