— Разве в Фираке нет с'данзо? Многие женщины с'данзо занимаются предсказанием судьбы.

Кулна хлопнул ладонью по стойке. Ганс вздрогнул. Однако и сам Кулна испугался, увидев, как Ганс пригнулся и настороженно посмотрел на трактирщика.

— Прошу прощения! Я просто вспомнил. С'данзо — ну конечно! Я встречал двоих из них. Они и вправду предсказывали будущее за деньги.

— Я не хотел бы, чтобы ты занималась здесь ремеслом, Мигни, — произнес Ганс.

— Я буду работать. Женщины с'данзо не могут бездельничать.

Они уставились друг на друга.

— Думаю, пора пропустить кружечку, — сказал Кулна, пытаясь разрядить возникшее напряжение. — Гайсе, ты как?

— Наливай, — отозвался Гайсе, беспокойно глядя на юную чету.

— А ты, Ганс? Так правильно — «Ганс»?

— Ага, — ответил Ганс, не сводя взгляда с Мигнариал. — Нет, я что-то не.., ну хорошо, налейте. Эй, Нотабль, выпивка подоспела!

* * *

— Ты никогда не говорила мне, что собираешься зарабатывать на жизнь так, как это делала твоя мать, — обвинительным тоном произнес Ганс некоторое время спустя.

Лошади и осел уже были устроены в стойлах, а их владельцы разместились в довольно уютной комнате на втором этаже трактира «Зеленый Гусь». Нотабль немедленно доказал, что он приучен к чистоте в доме, дав понять, чтобы его выпустили наружу. Вскоре и сам Нотабль, и Ганс убедились, что узкий навес, располагавшийся прямо под окном, был идеальным местом отдыха для большого рыжего кота. Нотабль решил пока что остаться там — зеленая крыша кладовки ему понравилась. Он повеселил Гайсе и Кулну, вылакав миску пива, а теперь желал вздремнуть.

Радуга изучала новое место жительства. Ганс и Мигнариал скрещивали пальцы в тайной надежде, что пестрая кошечка знает, как нужно вести себя в доме, — или, по крайней мере, быстро этому научится.

— Нет, говорила, — продолжила начатый спор Мигнариал, деловито извлекая из вьюков цветные наряды и раскладывая их там и тут. — Еще в пустыне. Разве ты не помнишь? Ты хочешь сказать…

— Не помню, — ответил Ганс. — Я никогда не запоминаю такие вещи.

Мигнариал оторвалась от своего занятия и посмотрела на него.

— Ты еще сказал, что, поскольку у нас есть серебро и еще лошади, мы сможем прожить долгое время, ничего не делая. А я ответила, что не смогу жить так — не делать ничего, чтобы заработать денег. Тогда ты не возражал против этого.

Ганс приоткрыл рот от изумления. Он наконец-то вспомнил. Верно, он тогда не стал спорить с Мигнариал. Он даже не задумался над смыслом ее фразы.

— Ты собираешься спрятать свою черную одежду или просто оставишь ее во вьюках? — спросила девушка.

Ганс озадаченно моргнул, продолжая размышлять о том, что же означают загадочные слова «не делать ничего, чтобы заработать деньги», но не стал возобновлять спор, который Мигнариал, судя по всему, считала уже решенным.

— Э-э.., я положу ее под матрас. Но…

— Я сделаю это сама. О милый, это чудесный матрас! Он так плотно набит и потому упругий и мягкий одновременно!

Склонившись над кроватью и опираясь обеими руками о матрас, девушка подняла взгляд на Ганса. Ганс слегка опешил. Судя по всему, этот лукаво-призывный взгляд она переняла у него. Но дело было не только в этом. Глаза Ганса были направлены в вырез кофточки Мигнариал. Однако смотрел он отнюдь не на спрятанные там монеты.

— Я всю дорогу только и мечтал о нормальной постели. Разве я не говорил тебе этого? — промурлыкал Ганс. — Теперь у нас есть настоящая постель. И чем же мы занимаемся? Я снова рычу на тебя.

— О Ганс, ты вовсе не рычишь. Ты просто…

— Умолкни, женщина, — произнес Ганс каким-то не своим голосом, — и снимай одежки. Эту кровать нужно проверить.

— Да, мой господин.

Упругий матрас показал все, на что был способен.

Когда юная чета спустилась к обеду в общий зал «Зеленого Гуся», супруга Кулны, Чонди, слегка пихнула мужа локтем в бок. Ганс и Мигнариал буквально сияли от счастья. Склонив голову набок, толстуха Чонди смотрела на них чуть затуманенными глазами. То ли она улыбалась, то ли взгрустнула, то ли просто задумалась о чем-то своем — сказать было трудно.

Тем временем Ганс и Мигнариал, в свою очередь, рассматривали жену Кулны и пухленькую хозяйскую дочь Чири, принесшую им обед. За столами сидели еще несколько посетителей, вкушавших яства и напитки. Семеро мужчин и две женщины, еще более толстые, чем Чири. Большинство посетителей мужского пола заигрывали с хозяйской дочкой, однако предпочитали держать руки при себе. В конце концов здесь был ее отец, который отнюдь не выглядел слабаком и заморышем.

Ганс отметил, что в «Зеленом Гусе» было тише, нежели в тех трактирах, которые он посещал в Санктуарии. Однако он не стал делиться своими наблюдениями с Мигнариал — в конечном итоге опыт его знакомства с такого рода заведениями ограничивался дешевыми кабаками.

Когда они, все еще пылая от страсти, поднялись с постели, Ганс настоял на том, что необходимо вновь спрятать «добрые» монеты под одеждой перед тем, как спуститься вниз. Он сказал, что вьюки и коты будут в достаточной безопасности и в комнате. Пусть кто-нибудь попробует забраться сюда, пока Нотабль находится в комнате!

Ганс подождал, пока Мигнариал уберет волосы в прическу, глядя в висящее на стене металлическое зеркало. С точки зрения Ганса, ждать пришлось слишком долго, однако новая прическа Мигнариал ему понравилась — она оставляла открытыми уши и висящие в них круглые серьги. Ганс и сейчас любовался ими, сидя напротив девушки за маленьким столиком.

Что касается Мигнариал, то она предпочла бы сидеть на скамье спиной к стене, чем на стуле. Она не знала, что Шедоуспан терпеть не мог сидеть спиной к помещению и не чувствовать уверенности.

Быть может, еда, приготовленная Чонди, и не была великолепной, однако путники сочли эту пищу просто королевской. Чудесный свежий хлеб с запеченными в нем крошечными кусочками орехов и фиников был выше всяких похвал. Ганс заказал эль с жареной курицей и с удивлением обнаружил, что эль на вкус ничуть не лучше, чем пиво. Гансу доводилось слышать обратное, да и название «эль» было более благозвучным, чем простецкое словечко «пиво». Мигнариал не стала пробовать эль, однако согласилась запить свою трапезу самым легким вином, какое нашлось в погребе Кулны. О том, хороша ли в Фираке вода, они спросят завтра. Ганс поведал спутнице и о других своих планах. Он собирался купить два кошелька у одного торговца и еще два — у другого. Почему? О, это простая предосторожность: любой торговец сразу сообразит, зачем один человек покупает четыре кошелька разом.

— Ты такой осторожный! — восхищенно сказала Мигнариал.

Можно будет носить большую часть денег с собой, спрятав под одеждой, продолжал Ганс, а кошелек носить на виду, как обычно, и класть в него по одной серебряной монетке и по несколько местных медяков. Если даже какой-нибудь воришка запустит руку в кошелек или даже срежет его, они потеряют на этом не так уж много. Помимо этого, Ганс собирался узнать соотношение стоимости различных монет и металлов в Фираке, а также поспрашивать, есть ли в городе какой-нибудь честный банкир или меняла. Еще Гансу предстояло определить цену их лошадей. Для этого он намеревался зайти к одному-двум торговцам лошадьми, притворившись, что собирается купить коня. Еще ему нужно было найти Анорисласа.