мог бы принять его за сурового педагога, меня – за послушную ученицу. Может быть, и он сам был такого мнения, потому что по прошествии некоторого времени, видя, что ни один из его обширных планов не исполняется, он с некоторым разочарованием указал мне на это. Тогда я объяснилась с ним откровенно: Господин Дидро, я с большим удовольствием выслушала все, что подсказывал вам ваш блестящий ум. Но с вашими великими принципами, которые я очень хорошо себе уясняю, можно составить прекрасные книги, однако не управлять страной. Вы забываете в ваших планах различие нашего положения: вы ведь работаете на бумаге, которая все терпит, которая гибка, гладка и не ставит никаких препятствий ни вашему воображению, ни вашему перу. Между тем я, бедная императрица, работаю на человеческой коже, а она очень щекотлива и раздражительна. После этого объяснения он, как я убеждена, стал относиться ко мне с некоторым соболезнованием, как к уму ординарному и узкому. С этих пор он говорил со мной только о литературе, а политических вопросов уже никогда не касался».

Ранней весной 1774 года Дидро выехал из Петербурга. На прощание Екатерина предложила ему богатейшие подарки, но Дидро отказался от всего и увез с собой только перстень с ее пальца и меховую муфту. Екатерина и Дидро расстались друзьями и сохраняли добрые отношения вплоть до смерти философа в 1784 году.

Медный всадник

Одним из самых ярких событий, в которых довелось участвовать Дидро во время пребывания в России, было обсуждение проекта Медного Всадника, так много лет спустя великий русский поэт назовет бронзовую конную статую Петра Великого.

Екатерина восхищалась Петром I. Неоднократно, забывая о том, что родства по крови между ними нет, она называла его своим великим дедом. Еще в августе 1766 года Екатерина заключила контракт с французским скульптором Этьеном Морисом Фальконе. Его пригласили на жительство в Россию с тем, чтобы за несколько лет он, не отвлекаясь ни на какие другие заказы, создал конную статую Петра «колоссального размера». За это ему должны были выплатить значительную сумму наличными, обеспечить достойным жильем, мастерской, материалами и прочим. Сопровождала Фальконе семнадцатилетняя талантливая помощница Мари-Анн Колло.

Над моделью памятника Фальконе работал три года. Ему приходилось учитывать массу мнений! Свои замечания высказывала не только сама Екатерина II и ее приближенные, но также Дидро и Вольтер. Екатерина II ожидала увидеть Петра I с жезлом или скипетром в руке, восседающим на коне подобно римскому императору. Ее советники предлагали окружить Петра привычными для того столетия аллегориями Благоразумия, Трудолюбия, Правосудия и Победы. А Ивану Бецкому и вовсе не нравилась идея конной статуи, он предлагал изваять Петра в полный рост.

В итоге решено было, что российский император будет восседать на вздыбленной лошади, а постаментом послужит огромный дикий камень – символ преодоленных трудностей. Фальконе писал, что желает показать не великого полководца, а именно «созидателя, законодателя, благодетеля своей страны». Поэтому его царь простирает над Петербургом открытую ладонь, словно защищая город.

Чтобы передать порыв взлетающего на утес коня, Фальконе установил во дворе старого полуразрушенного Зимнего дворца помост вроде утеса и вытребовал двух кавалеристов, которые попеременно направляли лошадей на этот помост и ставили их на дыбы. А скульптор все скрупулезно зарисовывал.

С фигурами коня и всадника Фальконе справился отлично, а вот при работе над мимикой императора возникли проблемы. Помогла его ученица – Мари-Анн Колло, которая вылепила голову «Медного всадника». За эту работу молодую женщину приняли в члены Российской Академии художеств.

Подготовка гипсовой модели памятника в натуральную величину заняла несколько лет. Наконец она была открыта для всеобщего обозрения. Одним сановникам проект понравился, другим – нет. Дидро пришел в восторг, а сама Екатерина колебалась: ей показалось, что Фальконе с недостаточным вниманием отнесся к ее замечаниям. Но главные трудности были еще впереди: статую нужно было отлить, причем сделать ее надо было полой внутри, дабы уменьшить вес, при этом передние стенки обязательно должны были быть тоньше задних, дабы соблюсти баланс.

Обслуживание плавильной печи было поручено пушечному мастеру Емельяну Хайлову. Первая отливка состоялась в августе 1775 года, но она оказалась крайне неудачной: форма от жара треснула, и металл пролился на пол. Начался пожар, грозивший трагическими последствиями. Санкт-Петербургские ведомости писали, что положение отчасти спас мастер Хайлов, который «остался неподвижен», несмотря на опасность для жизни, каким-то образом сумел дыру заткнуть и потушить пламя. Но из-за потерь металла в тот раз удалось отлить лишь нижнюю часть памятника.

Вторую заливку произвели два года спустя, и она полностью удалась. На одной из складок плаща Петра скульптор оставил надпись «Лепил и отливал Этьен Фальконе парижанин 1778 года».

Фальконе статую отлил и посчитал свою задачу выполненной. Он уехал из России, не дожидаясь установки «Всадника» на пьедестал, а работы перепоручили другому архитектору, помощнику знаменитого Растрелли, Юрию Матвеевичу Фельтену.

Предполагалось, что основанием памятника послужит огромный дикий камень. Поиском такого монолита Академия художеств занялась сразу после прибытия Фальконе в Петербург. Нужный обломок скалы весом около двух тысяч тонн нашли в районе Лахты, в двенадцати верстах от Санкт-Петербурга. Местные называли его «Гром-камень» и считали древним языческим алтарем.

Но как перевезти такую махину?

Руководил работами уже не раз зарекомендовавший себя прекрасным организатором Иван Иванович Бецкой. С помощью домкратов и рычагов Гром-камень установили на деревянной платформе, передвигавшейся как по рельсам по двум параллельным желобам, в которые были уложены пушечные ядра. Одновременно камень обрабатывали, постепенно уменьшая его вес. Транспортировка заняла примерно год. Это было, говоря современным языком, медийное событие. Газеты писали о Гром-камне, люди приезжали посмотреть, как его везут и собирали отбитые от камня осколки. Наведалась посмотреть на камень и сама Екатерина, причем она остановила его дальнейшую обработку, пожелав сохранить «дикий вид» огромной глыбы. Наконец камень докатили до берега, где перегрузили на баржу и морским путем к сентябрю 1770 года доставили на Сенатскую площадь.

Когда бронзовую статую водружали на пьедестал, выяснилось, что хвост коня, который должен был опираться на постамент, до камня не достает. Тогда русский скульптор Федор Гордеевич Гордеев изваял змею, символизировавшую враждебные силы. Она-то и заполнила пространство, придав памятнику большую устойчивость.

Торжественное открытие монумента состоялось 7 августа 1782 года (по старому стилю). Руководила торжеством сама Екатерина. По ее повелению на постаменте было начертано: «Петру Первому Екатерина Вторая».

Княжна Тараканова

Как мы уже видели, трон Екатерины в начале 1770-х годов еще не был достаточно прочным. То и дело возникали заговоры, направленные на ее свержение. А после начала Крестьянской войны Екатерине и вовсе приходилось постоянно быть настороже.

В связи с тайным браком императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского