отвечает Лора и приподнимает брови, будто я ничего не понимаю.

– Хорошо! Тогда продолжай пускать слюни на стол.

– Эй, хватит умничать. Все пускают слюни. – Кто-то входит, и лицо Лоры светлеет. – Сьерра! Ох… похоже, у тебя выдался насыщенный денек?

Мне требуется несколько секунд, чтобы успокоиться, прежде чем повернуться к Сьерре.

Наши взгляды встречаются. Она замирает, держа в руке стаканчик с кофе, и смотрит на меня так, будто увидела призрака. Вьющаяся прядка волос, выбившаяся из косы, падает на щеку. Сьерра выглядит уставшей, но, как всегда, красивой. Ей нравится изображать холодность и неприступность, но если знать, на что обращать внимание, довольно легко читать ее эмоции. В этом отношении Лора и Сьерра совсем не похожи – у них очень разные темпераменты.

– Да, много чего произошло, – невнятно отвечает Сьерра.

– Вот как, – натянуто говорит Лора и торопится попрощаться: – Тогда я вернусь к работе. Дай знать, если риелтор позвонит.

Она встает и, помахав на прощание, оставляет нас с Сьеррой одних.

– Все хорошо? – спрашиваю я, надеясь, что Сьерра не развернется и не уйдет. Как это сделал я после того поцелуя. Но нет, она садится напротив, чего я совсем не ожидал.

– Да. А у тебя?

Сьерра ставит кофе на стол, водя пальцами по краю стаканчика. Ее мысли где-то далеко.

– О чем задумалась?

Она поднимает на меня взгляд:

– Ненавижу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос.

– У меня все прекрасно. Итак, о чем задумалась?

Сьерра со вздохом откидывается на спинку стула:

– Я не собиралась тебя целовать, ясно?

– Тогда почему поцеловала? – спрашиваю, сдерживая усмешку, потому что уверен, ее словам нельзя верить.

– Секундное умопомрачение? Нарушение мозгового кровообращения? – отвечает Сьерра, и я отодвигаю в сторону тарелку и наклоняюсь вперед.

– Ну, если настаиваешь…

– Да, настаиваю.

– No te creo.

Не верю. Что бы Сьерра ни говорила, я помню тот поцелуй. Помню, как она смотрела на меня. Решимость, блеск в ее глазах, а потом – вкус ее губ… Помню, как она прижималась ко мне всем телом и запустила руки мне в волосы.

Нет, я ей не верю…

– Митч! – рявкает Сьерра. – Перестань говорить со мной по-испански только потому, что мой отец – мексиканец. Я не понимаю и собираюсь купить себе словарь.

Интересненько.

– Не знал, что твой отец из Мексики.

Сьерра выглядит так, будто не собиралась этого говорить. Она ничего не рассказывает о своей семье. И впервые упомянула отца.

– Это не твое дело, – огрызается она, замыкаясь.

– Возможно. Но теперь мне интересно, почему ты не говоришь и не понимаешь по-испански.

– Мы с отцом не общаемся, – сухо отвечает она, и мне хочется отвесить себе затрещину за то, что бездумно чешу языком.

Миерда.

– Извини.

– Если ты извинишься еще хоть раз, я с ума сойду.

Сьерра, отодвинув стул, встает.

Она собирается уйти.

Недолго думая, я вскакиваю и преграждаю ей путь.

– А это еще что за новости? – с удивлением смотрит она на меня.

– Ты поцеловала меня из жалости? – спрашиваю я, потому что должен это знать. Постоянно вспоминаю слова того придурка, нашего нового коллеги. А еще – мне действительно нужно понять, почему Сьерра это сделала. Ведь мы так и не обсудили случившееся.

– Ты ушел, потому что поцелуй был ужасным?

– Конечно, нет!

– Вот твой ответ, – говорит она и пытается обойти меня, но я останавливаю ее и прижимаю к себе.

– Хорошо. Я могу вынести все, но только не жалость.

– С какой стати мне тебя жалеть?

– Debido a mis cicatrices. – Из-за всего, что произошло. Я усмехаюсь. – Y porque yo me enamoré de ti. – Потому что я влюбился в нее и не могу этого изменить. Не хочу менять. И пусть Сьерра мрачнеет, потому что я снова перешел на испанский и говорю то, в чем пока не могу признаться, я продолжаю: – Te beso ahora mismo.

– Что, черт возьми, это значит, Митч?

– Я покажу тебе.

Веду рукой вниз по ее затылку, притягиваю к себе, наклоняю голову и прижимаюсь губами к ее губам.

Целую.

Глава 24. Сьерра

Митч целует меня. Теперь это он инициирует поцелуй. Я замираю, застигнутая врасплох.

Митч покусывает мои губы, прижимая меня к себе, и внутренний голос подсказывает мне: «Это плохая идея». Потому что мы коллеги. И я не хочу отвлекаться от работы. Не хочу испытывать угрызений совести. Только то, что Лора с Нэшем смогли быть вместе, не означает, что у нас что-то получится. Лора с Нэшем – исключение. И как мне отвечать на поцелуй – пусть даже и приятный, – когда страх неудачи так велик? Я не собираюсь закончить как мама, которая винит других в своих несчастьях. Мое сердце хочет плакать, потому что не знает, как быть. Желает наслаждаться происходящим, но в то же время тонет в чувстве вины.

Митч не виноват в моих кошмарах. Виновата я. Как и в шрамах, какими бы глубокими и многочисленными они ни были. Каждый шрам на теле Митча – моя вина.

Я была слишком медленной, испугалась и сделала не все, что требовалось. Но стоит Митчу положить руку мне на щеку, как все мысли превращаются в фоновый шум. Он проводит большим пальцем вниз по моему подбородку, по шее, где бьется венка пульса… Мне приходится подавить стон, когда наши языки соприкасаются. Медленно, нежно, мучительно…

Я могу положить этому конец, если захочу. С легкостью. Могу залепить Митчу пощечину. Но я не двигаюсь.

Митч неожиданно останавливается и отстраняется. Мы чувствуем учащенное дыхание друг друга. Мое сердце бьется так сильно, что я слышу его стук, а давление наверняка подскочило. Может ли поцелуй вызвать сердечный приступ? Мне следовало бы знать ответ на этот вопрос. Почему, черт возьми, почему я не знаю?

Открыв глаза, смотрю на Митча, и у меня появляется желание закричать, потому что я никогда не хотела всего этого. Но хочу сейчас и чувствую себя последней эгоисткой…

– Одно слово, и я…

– Заткнись, Ривера! – Рявкнув, я приподнимаюсь на цыпочки и целую Митча, прижимаясь к нему и обвивая руками. Мы делаем несколько шагов, пока Митч не врезается спиной в дверь, охая от неожиданности.

Никогда не думала, что что-то неправильное может казаться таким правильным.

Митч водит руками по моей спине и забирается под халат, вызывая у меня волну мурашек. Его губы овладевают моими, кажется, еще немного – и я сойду с ума. Митч пахнет замечательно. Насколько знаю, он никогда не пользуется навязчивым парфюмом и не перебарщивает с дезодорантом, и мне это нравится. От него исходит тонкий