на месте, я с удивлением обнаружила в окне луну, зависшую над лесом, и, отыскав часы, поняла, что прошло куда больше времени, чем казалось.

Накинув на пижаму теплый халат, я на цыпочках проскользнула к соседней двери и, приоткрыв ее, не обнаружила на месте Гекату. Из кухни послышался плеск воды и перезвон пузырьков, видимо, ведьма отлучилась приготовить еще немного лекарства.

Кажется, я не смогу уснуть, слыша этот хрип.

А стоило бы хотя бы попробовать, или признаться, что тебя ведет любопытство.

Переступив порог, я закрыла за собой дверь и, обойдя кровать, села на край, прикоснувшись к горячей ладони Мома. Его черные вихры прилипли к лбу, нездоровый румянец отпечатался на щеках, всхлипнув, парень вздрогнул и начал едва слышно шептать что-то.

— Отец… постой… подожди…

Голос сорвался на очередной хриплый стон, испуганными мурашками отозвавшийся по моей спине.

— Мом, тише, все хорошо.

— Папа… прости…

Сама, чуть не разрыдавшись, я прикоснулась к пылающей щеке Мома, и тот охотно прижался к ней, вновь зашептав.

— Папа, я не смог… не смог… прости…

— Что не смог?

Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела подумать, но парень неожиданно ответил.

— Достойным… я не достоин…

Погладив Мома, я убрала от его лица влажные пряди и осторожно отняла ладонь. Идея, пришедшая мне в голову, была верхом глупости, но я не нашла аргументов против.

Оставив больного вновь одного, я на минуту забежала в собственную спальню и, подхватив оба своих мешка и трубку, вернулась в обитель боли, раскуривая собственный сбор трав. Песок, не пригодившийся ни ведьме, ни ее фамильяру, я сама засыпала в глаза Мома и сделала первую глубокую затяжку. Дым, растянувшись по комнате, быстро скрыл ее очертания передо мной, утянув мое сознание на другую сторону мира.

— Где это мы?

— В мире Грёз, тут возможно все, что ты хочешь.

Удивленно всматриваясь в не мокрую воду и белесый туман, занимающий все видимое пространство этого странного места, Мом явно силился понять, что с ним происходит.

В отличии от реальной жизни, здесь его сознание работало почти что нормально, и внешний вид не был таким удручающим как там в постели. Не знаю, чего я хотела добиться подобной глупостью, но мне вдруг показалось важным дать этому безумцу увидеться с отцом.

— Ты спишь и можешь выбрать сон, если хочешь.

— Сон?

— Ну да.

— Мне они обычно не снятся. Не помню, чтобы я видел, что-то подобное.

Присев передо мной на корточки, парень подпер голову рукой, и как-то странно улыбнулся, рассматривая мои рога и звенящие украшения, которых я сама ни разу не видела.

— А тебя я, кажется, раньше видел.

— Правда?

— Я думаю да.

— Что ж, передавай привет еще одной мне, как увидишь, но уточню, время ограниченно, я не смогу поддерживать сновидение дольше, чем горит моя трубка.

— Хорошо, тогда что ты предлагаешь?

— Ты не хочешь встретиться с кем-то? Сюда может явиться любое сознание спящего или мертвого человека.

Мом задумчиво побарабанил кончиками пальцев по губам, отводя взгляд, и, кажется, лишь благодаря этому он не заметил, как вспыхнули мои щеки.

— А как проверить, что человек спит?

— Скажи имя, и я сама проверю, может ли он прийти.

— Отлично, тогда пускай это будет Эреб, мой отец.

Выдохнув очередной клуб дыма, я дала туману принять форму комнаты из чужих воспоминаний. Чуть щекочущее чувство прикосновения Мундуса к моему сознанию обозначило появление гостя.

— Иди, он ждет.

Вздрогнув, Мом с удивлением посмотрел на дверь, возникшую в клубах дыма, и, последний раз взглянув на меня, как заворожённый прошел к лакированной древесине, растеряв разом всю свою уверенность. Спустя мгновение черная шевелюра скрылась в туманной комнате, а я невольно присмотрелась к тому, что там происходит.

Мне не ясны были многие детали диалога отца с сыном, и то, как они жили до этого, но задуманное мной теплое прощание не сложилось почти сразу. Эреб, не церемонясь в выражениях, говорил то, что думает, вывалив на сына разом и свою смерть, и ненависть к его матери и разочарование в слабости Мома, что не смог отстоять свое право стать достойным наследником рода. Эта жуткая тирада продолжалась не меньше получаса, заставляя парня по большей части молчать, лишь изредка вставляя односложные ответы и короткое «Прости». Я еле сдержалась, чтобы не ворваться следом, недовольно топая ногами и начав ругаться в ответ. Праведный гнев чуть ли не паром валил у меня из ушей, где это видано, чтобы «любящий» отец так поносил собственное дитя, обвиняя ее в том, на что Мом никак не мог повлиять.

— Посмотри, посмотри на себя, во что ты превратился?! Я столько денег, столько сил в тебя вложил, чтобы ты в этой сраной глуши жил? Бабкам суставы разминал? И вот это недоразумение я долгие годы своим упорным трудом взращивал как будущего главу семьи?

— Прости отец.

— К чему мне твое прости?! Ну вот к чему?! Я мертв, сопляк ты эдакий, ты своей слабостью погубил и меня, и весь наш род! Только вдумайся, теперь главой станет твой младший брат! Мужеложец, что предлагает себя чуть ли не каждому встречному, он вообще не должен был остаться в нашей семье!

— Извини.

— Ты ничтожество, просто мусор, что я по ошибке называл своим сыном, наверно, все же твоя мать согрешила-таки со своим братом, раз в твоем поколении не нашлось ни единого нормального ребенка, достойного занять место Каина. Мне жаль потраченного времени на тебя, можешь катиться к своей безумной прабабке, ты никогда не заслуживал моего внимания и, тем более, любви.

Не дав мужчине продолжить, я взмахнула руками, развеивая туман. Грудь жгло от обиды, хотелось топать, кричать, а еще лучше дать хорошенько в глаз этому проходимцу, что когда-то называл себя отцом.

Дым в комнате развеялся, открыв мне застывшую на пороге Гекату и плачущего во сне Мома.

— Все посмотрела?

— Простите.

Ведьма