— Посмотри на голову.

Наклонившись над рыжей, матриарх протянула ладонь и пальцем осторожно обвела край кожи вокруг обломка рога.

— С сокрытых островов…

Энара выступила вперед, обеспокоенно взглянув на ребенка.

— Тагве, мы можем как-то им об этом сказать? Их наверняка будут искать.

— Нет, боюсь, что нет, Энарджис. Только если своенравная Селена откроет проход.

— Тогда, быть может, стоит помолиться, и богиня прислушается к нам? Не бросит же она своих детей в конце концов?

— Хм… если подойти к делу всем вместе…

Со стороны послышался надрывный, булькающий кашель и чей-то мучительный стон. Встрепенувшись, Тагверрам обернулась, желая понять, что происходит, письмена на ее руках, словно жидкие чернила, начали менять рисунок, собираясь в новые слова. Лишь мельком их заметив, Мелисса вздрогнула и крепче прижала к себе девочку.

— Там что-то нехорошее.

— Я знаю.

Люди, собравшиеся возле первой найденной девушки, как по команде расступились, кто-то в страхе поспешил отбежать. Старейшины наоборот подобрались ближе, но даже не попытались помочь, почти равнодушно очертив на мокром песке круг, заключая незнакомку в него, как в тюрьму, и ограждая от нее жителей. Только тогда Мелисса и Энара смогли увидеть, что происходит на берегу.

Рыжая девушка, не старше лет тридцати, лежала на животе. Ее длинное зеленое платье прилипло к телу, значительно оттеняя бледную кожу и изящную фигуру, вместе с этим, очень красноречиво показывало перебитые в кораблекрушении ноги, согнутые под неестественным для человека углом. Но не это повергло всех в ужас.

Приподнявшись на локтях, незнакомка тщетно вцепилась в песок, будто пытаясь подтянуться, подползти ближе к остальным, отчаянно хрипя и застонав от боли. Ее плечи содрогались от кашля, волосы пеленой закрывали искаженное в муке лицо, но даже так было видно, что изо рта на землю вырывалась жуткая черная слизь распространяя запах гнилой плоти.

— Проделки Аль Хазреда, боги, лишь бы он не призвал еще кого-то из своих чудовищ.

Тагве быстро очертила в воздухе перед собой круг и хлопнула в ладоши, не отрывая взгляда от незнакомки. Письмена на ее руках вспыхнули голубым светом, а за ними и линия на песке, потянувшись своими лучами вверх и образовав подобие клети. То, что еще недавно было девушкой, стремительно менялось, слизь растворяла тело, превращая его в бесформенную угольную массу. Отвратительный запах стал еще сильнее, настолько, что старейшинам пришлось отступить подальше, закрывая свои лица от тошнотворной вони разложения. По блестящей поверхности пузырящегося существа пробежали радужные переливы, показывая, что превращение окончено, но даже тогда всхлипы тонким девичьим голосом вырывались из аморфной глотки.

Среди присутствующих горожан поднималась паника.

— Шоггот, но откуда?

— Боги, пощадите нас…

— Вот, что разрушило корабль.

Старейшины повернулись к людям, одна из женщин воздела посох к небу.

— Уходите немедленно!

Другая, обратившись к помощникам из Ориаба, махнула рукой на остальные обломки.

— Быстро прочесать берег! Нельзя упустить этих тварей!

На берегу поднялся шум, но приказы выполнились без возражений, перепуганные кочевники поспешили скрыться за надежными стенами своего города. Энара, почувствовав неладное, потянула Мелиссу за остальными, желая незаметно скрыться, но Тагве быстро вспомнила о них, тут же окликнув.

— А ну стоять! Оставьте девочку здесь!

— Тагве, но она же в порядке, что вы…

— Я сама решу в порядке ли она.

Женщина свела к переносице седые брови, сжав в руке свой посох. Под ее пристальным взглядом становилось неуютно, и перечить старейшине было себе дороже, но Мелисса упрямо поджала губы, вцепившись в найденного ребенка.

— Ты видела ее, ты прикасалась к ней, и ты знаешь, что девочка не превратиться в это чудовище. Ей нужна помощь и уход, а не проверки, если вы вообще станете их проводить, а не прибьете на месте.

— Мелисса…

Примирительно подняв ладони, вперед выступила Энара, заговорив как можно мягче.

— Тагве, проверка определенно нужна, вы абсолютно правы, но позвольте ее провести в часовне Селены, а не на берегу моря, мне кажется, вам и так хватает хлопот, кстати… где тот мальчик, что нашел нашу рыженькую? Он еще не вернулся?

Старейшина нахмурилась сильнее и открыла рот, желая что-то сказать, но издалека послышался детский крик. Вздрогнув, женщина недовольно поджала губы и дала знак остальным матриархам узнать, что происходит.

— Я пока присмотрю за шогготом.

Тварь в клетке, бурча и недовольно хлюпнув, вновь залилась мучительными криками и стенаниями, так, будто хотя бы отчасти понимало человеческую речь.

— Мерзость.

Тагве взмахнула посохом и, выдав короткое заклинание, резко заморозила аморфную слизь, заставив ее замолчать. Убить ее вот так сразу будет проблематично, и останки нужно будет сжечь, чтобы не осталось ни единого кусочка, но этим старейшины займутся после, пока лишь обездвижив чудовище.

— Вы очень хорошо говорите, но мало делаете. Я действительно не почувствовала в девочке проявлений завесы, но это не значит, что их там правда нет. Я допускаю, что оно могло быть умнее и притаиться на какое-то время.

Мелисса опустила голову и с болью в сердце посмотрела в бледное личико своей находки, даже застав неприглядную картину превращения, ей не верилось, что это дитя может стать подобной тварью.

— И что же вы предлагаете?

— Не рисковать понапрасну.

Всплеснув руками, Энара, не страшась матриарха, вновь заступилась.

— Где это видано, чтобы шогготы скрывались?! Это одни из глупейших тварей на свете! Да, они могут принять форму не сразу, но никогда не станут прятаться, тем более при своих же. Девочка едва спаслась, а вы хотите ее убить?

— Ради общего блага…

От дитя послышался тихий кашель, заставивший всех насторожиться, через несколько секунд что-то неприятно булькнуло. Побледневшая, словно покойник, Мелисса, подняла голову, стараясь вымученно улыбнуться.

— Это просто вода, видать не все вышло.

— Боги…

Едва не схватившись за сердце, Энара вновь повернулась к замершей не хуже шоггота старейшине.

— Так мы ее оставим?

Тагве поджала губы и тяжело вздохнула, так будто на ее плечах держался весь мир. Ее усталый взгляд вновь прошелся по свертку, из которого торчала только