– Нет, нет и нет. Сегодня!

– Ну если дело действительно не терпит промедлений, давайте я приеду к вам.

– В самом деле? На такси вы доберетесь за десять минут.

И она продиктовала адрес.

Отчетливо ощущая себя пешкой в игре, правил которой я не понимаю, я предпринял еще одну попытку несколько вразумить даму.

– Я, конечно, могу приехать, но уже за полночь, к тому же погода отвратительная, а завтра мне рано вставать. Сегодня, очевидно, уже не получится. Наверняка дело подождет до завтра.

– Если не приедете вы, приеду я. Предлагала ведь. И не говорите мне про благоразумие, – продолжила она, когда я стал возражать что-то в этом духе – Я не в состоянии его проявлять. И пока с кем-нибудь не поговорю, не буду. Жду вас. Поскорее.

С этими словами она повесила трубку, и я кратко разъяснил ситуацию Алану. Сначала он выглядел обеспокоенно, однако, к моей досаде, в конце широко ухмыльнулся. Очевидно, его забавляли проблемы, в которые он меня втянул. У Ренвика даже те ситуации, которые не обещали ничего хорошего, вызывали смех.

– Одному богу известно, когда я сегодня лягу спать, – вздохнул я, набирая телефон вызова такси. – Что стряслось-то?

– Будешь тянуть время, скоро Анита начнет колотить в дверь, а этого я просто не вынесу. Давай так: я тебе постелю.

– Ну хоть что-то, – парировал я, натягивая пальто. – Неожиданные таланты проявляешь!

Улыбка у Алана вышла подозрительная.

По дороге я пытался припомнить, что знал о миссис Аните Килнер и ее муже.

По рекомендации Ренвика я урегулировал для нее несколько мелких юридических вопросов. Он присылал ко мне большинство своих подружек. Однако с миссис Килнер мы встречались лишь однажды. Похоже, они с Аланом приостановили тесное общение.

Она была из тех женщин, чьи фото часто появлялись на страницах журналов – эффектная, шикарно одетая блондинка, которая умудрялась выглядеть красавицей, не обладая выдающимися внешними данными. Зато имелись хорошая фигура и внушительный счет в банке; здесь, при самом непосредственном участии владелицы, вступали в дело портниха, парикмахер и тому подобные помощники.

В тот единственный раз, когда я ее видел, у меня не сложилось о ней высокое мнение. Излишне своевольная и жадная, она держалась со мной покровительственно. На мой взгляд, предварительный портрет этой довольно утомляющей женской особи я обрисовал достаточно точно. Вот о муже я знал мало. Он существовал главным образом для того, чтобы пополнять банковский счет, и, по слухам, ему это нравилось. Бедолага гордился тем, что у него чрезвычайно дорогая супруга.

Дверь в квартиру открыла сама миссис Килнер.

– Где вас носило?! Добирались, как черепаха. И не суетитесь. Не надо кричать на весь мир, что вы здесь. Лучше бы я сама к вам приехала. Почему вы были против?

Такое приветствие едва ли можно считать адекватным, учитывая, что я в середине ночи поперся на улицу. И я невольно задумался о новых долгах – не забыв про яйцо и время, которое придется потратить на закупку припасов, – что мог справедливо записать на счет Ренвика. Естественно, озвучивать подобные мысли я не стал, а промычал что-то удобоваримое: мол, не подобает леди наносить визит в столь поздний час.

– Какая ерунда! – последовал довольно грубый ответ. – То, что вы пришли сами, ничуть не лучше. К тому же вы здесь как адвокат, а не мужчина.

– Чей адвокат? – поинтересовался я, стараясь не злиться. – Ваш или мистера Ренвика?

– Наверное, Алана. Но если угодно, и мой.

– В случае столкновения интересов я должен отказаться от вашего предложения, чтобы иметь возможность представлять мистера Ренвика.

– А почему наши интересы должны сталкиваться?

– Мне неизвестно, какие между вами отношения, – увильнул я.

– А вас это разве касается?

– Да ладно, миссис Килнер, не будем ходить вокруг да около! Уже очень поздно.

– Так не говорите таких слов, «отношения»… как будто вы на что-то намекаете.

– Я ни на что не намекаю. Я хочу, чтобы мне внятно объяснили, что происходит, а потом дали поспать.

Тут миссис Килнер неожиданно рассмеялась и стала милой.

– Извините, – сказала она, – я была с вами довольно резка. Пожалуйста, присаживайтесь, наливайте виски. Вот содовая, сейчас все расскажу.

Приятная перемена – по крайней мере, теперь не мне раскошеливаться на виски. Я устроился в одном из тех уродливых кресел, полностью из металла, которые на деле оказываются более удобными, чем ожидаешь. Впрочем, их вид мне никогда не нравился.

Хозяйка также налила себе виски и вставила сигарету в длинный янтарный мундштук.

– В некотором смысле, – начала она, – мои «отношения» – как вы выразились – необходимая часть всей истории. Не знаю почему – ведь он не очень был вежлив, – но Алан мне нравится. Думаю, оттого, что большинство мужчин ведут себя со мной слишком обходительно, а раболепство мне не по душе. Не сказать, что я без ума от манеры мужа: тот вообще считает меня чем-то средним между ожившей бельевой прищепкой и картиной на стене. Однако слишком многие ходят за мной с собачьими глазами, а Алан был исключением. Надо сказать, он подчеркнуто меня игнорировал, и я решила преподать ему урок: влюбить в себя, после чего бросить.

Этот прием всегда использовал сам Алан Ренвик. Ему нравилось делать вид – даже со мной, – что это неосознанно, но я был стопроцентно уверен, что проделывал он все совершенно осмысленно. Удивительно только, что такая проницательная женщина, как Анита Килнер, не раскусила его с самого начала.

Наверное, выражение моего лица выдало направление мыслей – ведь вслух я ничего не сказал, – а миссис Килнер продолжила уже ледяным тоном с легкой стильной хрипотцой:

– История стара как мир, и хотя мне нравилось играть с огнем, я не наивная барышня.

Она замолчала, словно ожидая какой-то реакции. Видимо, хотела, чтобы я всецело уяснил ее мотивы. Однако я не сильно стремился их обсуждать и попытался вернуть даму к сути проблемы.

– Я не хочу знать то, что меня не касается. Но если это имеет отношение к нашему делу, то позвольте спросить, сегодня ночью вы – выражаясь вашими же словами – тоже играли с огнем?

– Предполагалось… Давайте не придираться к словам, что мы как дети. Мой муж часто уезжает по делам. Когда я была не занята, то иногда ужинала с Аланом у него дома. Ради общего блага начало вечера мы должны были проводить с его крайне тактичным слугой, Бейнсом, а в конце уже оставались одни, проявляя обоюдный интерес к персидскому искусству.

– К персидскому искусству? Интерес? У Алана? – Я не мог сдержать удивления.

– Ну да. Его познания довольно обширны, чего он несколько стесняется, потому что, на его взгляд, такое больше свойственно женщинам. Кое-что дополнительно изучив, я могла – какое-то время – лепить из Алана что вздумается. Не делайте поспешных выводов! Мы действительно обсуждали персидское искусство. Еще пару недель назад все продвигалось по плану, я была собой довольна и вскоре собиралась отомстить за его былое безразличие.