полчаса и радостно закричал еще издалека:

— А угадайте, кто у нас чуть ласты не склеил?

Димыч уставился на него с обреченным видом.

— Не переживай, — успокоил друга Вадим, — не пригодится пока морозилка. Откачали идиота.

— Кто? — поинтересовался Димыч зловещим голосом.

— Не поверите, ребята. Алекс этот ваш. Из семьдесят девятой школы. Только о нем поговорили, и нате вам! Собственной персоной.

— С ним-то что случилось?

— С ним ничего страшного. Он сам себе злобный дурак. У него, у голубя, оказывается холецистит в стадии обострения, а он на жирное налегает. Ну, и свалился с приступом.

— А сейчас он где?

— В медпункте. Где ж ему еще быть в таком состоянии? Укололся и забылся, как говорится. Вы его к ужину не ждите, он до утра толком не очухается. Да и вообще, ему строгая диета теперь положена.

Я аж подпрыгнула от такой новости. Алекса на ужине не будет — это же такая удача. Можно будет понаблюдать за Анной всласть. А может, и поговорить с ней удастся.

Вдруг Димыч прав, и злодей в этой парочке Алекс, а Анна просто наивная тетка, пригревшая змею на груди.

Как удачно все складывается!

* * *

Понаблюдать за Анной на ужине не получилось. Восемнадцатый стол пустовал. Не было ни Алекса, отдыхающего в медпункте под действием снотворного, ни Анны, отказавшейся от ужина по неизвестной причине. Может, она боится выходить в люди одна? Или, если Алекс не соврал, не хочет никого видеть из-за своего теперешнего состояния?

Как бы там ни было, мы с Катей надеялись зря. Анны не было. Удачное стечение обстоятельств пропадало впустую.

К концу ужина Катю осенило.

— Слушай, а давай сами к ней сходим. В каюту. Она же ужинать не пришла. Ну, вот, а мы как будто ей ужин отнесем. Заодно посмотрим, что там к чему.

— Что именно посмотрим? — уточнила я.

— Там сообразим, — Катя была настроена решительно. — Это ведь такая удача, что Алекса поблизости нет. Может, она и не сумасшедшая никакая. Может, он все про нее выдумал. Из ревности, например. От нее теперь люди шарахаются, а она, бедняжка, не понимает, в чем причина.

Катю несло, как Остапа Бендера. Не она ли некоторое время назад убеждала меня, что Анна — безжалостная убийца, а бедный Алекс — спаситель мира от разбушевавшихся маньяков? А теперь получается совсем наоборот. И опять так убедительно, что мне только и остается, что головой кивать.

— А если она все-таки ненормальная? — попыталась я охладить ее пыл. — Если мы придем, а она на нас набросится? Или еще хуже, менеджеру пожалуется. Что тогда?

— Если пожалуется, скажем, что о ней же заботились, ужин принесли. Ничего нам за это не будет. А если набросится… А давай твоего Димыча с собой позовем. Он нас спасет, если что.

Я бы так на Димыча не надеялась. Этот скорее сам прихлопнет, как двух мушек-дрозофил, если рассвирепеет. Катя его не знает просто так хорошо, как я.

Димыч, которого мы поймали на выходе из ресторана, нашу идею решительно не одобрил.

— Делать вам нечего, вот что я скажу. Чего вы там собираетесь увидеть? Сумасшедшую тетку? Ну, посмотрите, а дальше что? Спросите, не она ли пыталась отравить милую старушку Марту? А она сразу раскается, во всем признается и пообещает так больше не делать. Отстаньте вы от иностранных подданных, по-хорошему прошу.

Я многозначительно посмотрела на Катю. Все получилось в точности так, как я и предполагала. Хорошо хоть не сообщил, что все бабы — дуры. Это он просто Катю еще стесняется. Не привык.

— А давайте, я с вами схожу, — неожиданно подал голос Вадим.

Мы все уставились на него недоуменно. Даже Димыч смотрел молча.

— Ну, а что такого? Схожу, составлю компанию. Заодно посмотрю, действительно ли похожа эта ваша немка на сумасшедшую. Я не специалист, но некоторые характерные признаки разглядеть смогу. Если они имеют место быть, конечно.

Мы, воодушевленные неожиданной поддержкой, согласно закивали, а Димыч, отошедший от первоначального ступора, поинтересовался:

— И в каком качестве ты туда пойдешь? Тоже ужин понесешь голодающим?

— Нет, я пойду туда как лечащий врач, — ничуть не смутился Вадим. — Я же Алекса этого осматривал. Вот и приду рассказать ей о его состоянии. Вдруг ей интересно, как чувствует себя секретарь.

Договорились идти в каюту к Анне через полчаса. За это время мы с Катей, развив нечеловеческую скорость, успели убрать на станции и накрыть столы к завтраку. Обычно у нас на это уходит гораздо больше времени. Вот что значит, грамотное стимулирование. Главное, чтобы Володин про такие наши скрытые резервы не узнал. А то решит еще, чего доброго, сделать это ежедневной практикой. Набегаемся тогда.

Вадим ждал нас у входа в ресторан. Рядом с ним топтался Димыч с хмурой физиономией. Я подумала, что Вадиму удалось его уговорить пойти всем вместе. Но оказалось, что это Димыч пытается до сих пор уговарить Вадима не влезать в возможный международный скандал.

После недолгих жарких препирательств, пошли все-таки втроем. Димыч заявил, что у него дела есть поинтереснее. Он собирается с Витькой поговорить, как следует. Уж теперь-то тот от разговора по душам не отвертится.

Мы поднялись на верхнюю палубу и, стараясь ступать бесшумно, подошли к двери каюты-люкс. За дверью было тихо.

Катя вздохнула поглубже и постучала в дверь. Я подняла повыше поднос с ужином, чтобы сразу отсечь любые подозрения. Пусть Анна видит, что явились мы к ней вечером исключительно с целью накормить.

Вадим за спиной скептически хмыкнул.

За дверью каюты было по-прежнему тихо. Ни шагов, ни разговоров.

Катя подняла руку, чтобы постучать еще раз, но в этот момент дверь неслышно отворилась.

— Гутен абент, — начали мы с Катей хором и застыли на полуслове, не успев убрать дурацкие улыбки.

— Гутен таг, — закончил в одиночестве неграмотный Вадим и удивленно посмотрел на нас, остолбеневших.

В дверях каюты, покачиваясь на нетвердых ногах, стояла хмурая парикмахерша Михална, ссаженная с теплохода еще в Савельевске. Она обвела нас мутным взглядом и, шумно вздохнув, переступила порог каюты.

Мы с Катей расступились, заворожено глядя на нее. Выглядела Михална ничуть не лучше того вечера, когда я увидела ее в дверях столовой. И перегаром от нее несло так же.

Я зажмурилась и тряхнула изо всех сил головой. Вдруг мне все только кажется, и видение сейчас пройдет.

Не получилось. «Видение» прошло мимо нас троих и, покачиваясь, направилось к лестнице, ведущей вниз, в главное фойе. Правой рукой Михална задумчиво касалась стены, будто проверяя, правильно ли выбрала направление.

— Девчонки, да