Страх смерти постоянно испытывал меня, заставляя свернуть с намеченного пути в тот день. Каждый час я отправлялась на поиски Горацио, чтобы сказать ему, что поеду к Гамлету. Потом у меня возникали вопросы, которые останавливали. Даже если бы я вернула любовь Гамлета, буду ли я с ним в безопасности, раз он стремится лишить жизни Клавдия, а Клавдий хочет убить его? Мне лучше стоять на вершине холма, пока молнии сражаются друг с другом в небе.

Потом я лежала на кровати и думала, что было бы более предусмотрительно отложить мой план, а тем временем защищаться от опасности при помощи кинжала. В конце концов, именно я предостерегала Гамлета от необдуманных действий. Но этот пассивный путь таил в себе другие опасности. Если я ношу ребенка, это вскоре станет очевидным, и Клавдий может заподозрить, что его отец – Гамлет. Как злобный царь Ирод, он будет стремиться уничтожить невинного младенца. Потому что этот ребенок, если родится мальчик, станет наследником Гамлета и угрозой для Клавдия, пока будет жив. Я не могла ждать и надеяться, молиться, чтобы мое измученное горем тело вернулось к естественному состоянию. Я решила больше не терять времени, обдумывая понапрасну возможные пути. Я должна действовать немедленно.

В ту ночь я только притворялась, будто сплю. Около полуночи я встала, свалила на кровать всю мою одежду и накрыла ее одеялом. Если Элнора заглянет ко мне, она подумает, что я сплю. Накинув плащ отца и взяв корзинку, я вышла из комнаты бесшумными, осторожными шагами. В прежние, безопасные времена, тишину темных залов и галерей Эльсинора нарушали шаги скрывающихся влюбленных, а стражники подмигивали им и разрешали пройти. Теперь никто не осмеливался выйти из своих покоев ночью, а люди короля Клавдия следили, как ястребы, когда не пьянствовали и не спали. Я спустилась по лестнице башни на кухню, где положила в корзинку две наполовину обглоданных оленьих ноги. Отодвинув засов двери возле кладовки, я выскользнула из замка.

Я вышла в сад, где умирающие стебли овощей уже упали друг на друга и шуршали, как тонкие, сухие кости. Рваные облака стремительно проносились по диску луны и отбрасывали причудливые тени. Я обогнула конюшни замка и пошла вдоль живых изгородей, мимо полей, за деревню. Время от времени я останавливалась и приседала в тени стены или дерева, чтобы удостовериться, что за мной никто не идет. Прошла сквозь темный лес по заросшей тропинке и пришла к дому знахарки Мектильды. Я молила бога, чтобы она спала, потому что не хотела встречаться с ней.

В доме было темно. Даже луна исчезла. Потом из темноты послышалось низкое ворчание какого-то животного. Белый, как призрак, мастиф бросился на меня, его громадные челюсти покрывала пена. Быстрым движением я швырнула на землю ногу оленя, и пес набросился на мясо. Как я и ожидала, Мектильда теперь держала злобного пса, чтобы он охранял ее от грабителей.

В саду, при свете луны, я быстро нашла то растение, которое искала. Его зловонные, темно-зеленые листья раскинулись над землей, как навес, а его плод, похожий на маленькое яблоко, недавно созревшее, прятался под ними. Не теряя ни минуты, я разрыла землю кинжалом Горацио и выкопала толстый, беловатый корень, раздвоенный наподобие ног человека. Это была мандрагора, глупые люди говорят, что она изгоняет демонов и делает женщин плодовитыми, но кричит, когда ее корень выдергивают из земли. Я знала, что это миф, бабьи сплетни. А правда то, что настойка из сока мандрагоры вызывает сон, похожий на смерть. И я знала, где Элнора держит ключи от аптеки замка, где хранятся другие ингредиенты и инструменты, которые понадобятся мне для приготовления этого почти смертоносного зелья.

И все же, копая землю, я вспомнила эти легенды. Я боялась услышать крик из земли, от которого я упаду замертво. Крик, который разбудит Мектильду. Но я не смела задерживаться, ведь мастиф, покончив с костью оленя, мог залаять. Поэтому я выдернула этот устрашающий корень из земли. Единственным звуком был крик совы, он раздался так близко, что испугал меня. Я поспешно забросала яму землей и положила все – корень, листья и плод растения – в корзинку. Потом поспешила обратно в замок, признательная черной завесе ночи, скрывающей меня.

Эта темнота также скрыла более темные намерения, чем мои. Когда я открыла дверь в свою комнату, то увидела, что мое одеяло изрезано и изорвано, а одежда, которую я сложила под ним, разбросана по комнате. Мой сундук был взломан, крышка откинута, а содержимое вывернуто на пол. Я была уверена, что меня навестил злодей Эдмунд, и содрогнулась при мысли о его ярости, когда он обнаружил, что меня нет. Той ночью я украла саму свою жизнь.

Уверенность в том, что Эдмунд хотел убить меня, и страх, что за этим стоит Клавдий, заставили меня быть постоянно настороже. Я не осталась в своей комнате, а упросила Элнору разрешить мне ночевать у нее, сказав, что меня мучают дурные сны. Добрая женщина, она позволила мне делить с ней постель. В ту ночь я увидела, с каким трудом ей теперь дается каждое движение, и спросила, что у нее болит.

– Все последние горести Эльсинора оставили отметки на моих усталых костях. Я чувствую себя старой, как горы, – простонала Элнора, ложась на кровать. – А ты, Офелия, приносила мне одни лишь тревоги, – упрекнула меня она, но мягко. – Я молю Бога, чтобы твое горе поскорее утихло, и ты снова стала прежней.

Я хотела успокоить ее, но не осмелилась открыть свой план. Поэтому ответила:

– Не тревожьтесь обо мне, Элнора. Мои горести скоро закончатся. – Она мрачно смотрела на меня, и я испугалась, что мои слова лишь усилили ее беспокойство.

– Завтра я займусь вашими больными косточками. Я узнала о новом лекарстве, приготовленном из корней мальвы, которая растет на болотах, – пообещала я.

Удовлетворившись моими словами, Элнора со вздохом погрузилась в сон. Пока она храпела, как великан, я перебирала ее ключи, пока не нашла тот, который отпирал аптеку. Прикрывая рукой лампу, я в темноте пробралась к чулану возле кухни, где готовили лекарства. Я заперла за собой дверь и заткнула щель под ней своим плащом, чтобы полоска света меня не выдала.

Охваченная в равной степени волнением и страхом, я принялась за работу. Порезала на кусочки корень мандрагоры и положила их во флягу со сладким вином, чтобы вымочить. Сколько сока мне нужно для того, чтобы вызвать сон, похожий на смерть? Слишком большое количество яда будет смертельным, а слишком малое провалит мой план. Меня мучили сомнения. Я перелистала «Травник» и другие книги, но в них давались лишь общие инструкции, я была вынуждена сама догадываться. Я работала в тишине, не считая криков сов, шуршания мышей и стука моего сердца о ребра. Я прислонилась спиной к двери, и мне удалось несколько минут поспать, пока эфирное масло мандрагоры смешалось с вином.

Когда, по моим подсчетам, прошло несколько часов, я выудила кусочки корня мандрагоры из фляги. Дрожащими пальцами выжала последнюю каплю жидкости из корня и вылила ее в вино. Добавила туда же несколько раздавленных ягод, а потом подогрела смесь над пламенем свечи, после чего она превратилась в густой сироп. С первыми лучами рассвета я перелила черную жидкость в маленькую бутылочку и заткнула ее кусочком воска. Когда я вернула ключ Элноре, она пошевелилась, но не проснулась.