– Нет, – коротко ответила Мона. – Семьи у меня нет.

Эллен стало ее жалко, точно так же, как ей было жалко всех, у кого нет детей. Не играло никакой роли, по собственному выбору или нет. На самом деле больше всего она жалела себя.

– Не смотри так печально, дорогая моя, – сказала Мона опять приветливым тоном. – Всю мою профессиональную жизнь меня окружали прекрасные дети, и я считаю их своими. – Она выразительно улыбнулась.

– Хочешь шерри? – предложила Мона.

– Нет, спасибо, – ответила Эллен, – я за рулем.

– А я, пожалуй, выпью рюмочку. Совсем маленькую, потом так хорошо спится.

Мона посмотрела на часы, висящие над дверью в кухню.

– А теперь тебе лучше уйти.

Эллен кивнула. Она аккуратно свернула одеяло и положила его на край дивана. Затем наклонилась, чтобы снять носки.

– Оставь их себе, – сказала Мона.

Эллен улыбнулась.

Мона проводила ее в прихожую. Эллен надела еще влажную куртку и втиснула ноги в ботинки.

– У тебя в душе темнота, я вижу, – вдруг сказала Мона. – Знаешь, тебе надо с этим разобраться, иначе будет больно падать, и ты сделаешь то, что не стоит делать.

Эллен не нашлась что сказать, и решила не комментировать слова Моны.

– Если ты что-то вспомнишь или просто захочешь поговорить, позвони мне, – только и сказала она, протянув свою визитку, которую достала из кармана куртки.

Мона посмотрела на визитку, а потом на Эллен:

– Ты думаешь, что время лечит раны?

– Нет, – ответила Эллен.

– Согласна.

Эллен выехала на улицу Дроттнингсхольмсвеген и поехала дальше по мосту Транебергсбрун в сторону центра. На середине моста зазвонил телефон.

– Привет, это Петтер. Ты меня искала, – прозвучал незнакомый голос. – Я тренер по теннису. Ты мне звонила и оставила сообщение на автоответчике.

– Как хорошо! Спасибо, что перезвонил! Я хотела бы поговорить с тобой. Ты можешь встретиться со мной прямо сейчас?

– Да, пожалуй, смогу. Я в спортивном зале Сальхаллен в Альвике. Работаю там, пока Королевский на ремонте и открытые корты…

– Прекрасно, еду.

Эллен повернула на развязке рядом с парком Роламбсховспаркен и поехала по мосту обратно.

Вскоре она уже ждала Петтера рядом с залом и наблюдала за тем, как отбивают теннисные мячи. Звук действовал на нее успокаивающе.

– Эллен?

Она обернулась и увидела высокого худого мужчину в тренировочном костюме.

– Привет, я Петтер.

– Привет! – Эллен протянула руку, которую мужчина вяло пожал потной ладонью. Эллен показалось, что он лет на десять моложе ее.

– Спасибо, что нашел время встретиться со мной. Как уже говорила, я работаю криминальным репортером на канале ТВ4.

– Понятно, я тебя узнал. – Он ухмыльнулся.

– Вот как? Здорово, – ответила Эллен, не придумав ничего лучше. Она никогда не знала, что сказать, когда ей говорили, что видели ее в телевизоре.

– Мы можем поговорить в каком-нибудь спокойном месте?

– Вообще-то я здесь не работаю, но думаю, мы можем пойти в тренерский кабинет. – Петтер показал пальцем на дверь в конце коридора.

Это был типичный, похожий на школьный, кабинет. В комнате валялись теннисные ракетки, мячи и папки. Спортивные сумки громоздились одна на другой, а на стенах висели медали и дипломы.

– Не понимаю, что это может дать, ведь меня там даже не было. – Он закрыл дверь в контору и повернул ключ в замке.

Он точно запер дверь?

– Знаю, но, может быть, мы все равно сможем что-то обсудить. Где ты был, когда пропала Люкке?

– Дома. Ты что, из полиции? – Он засмеялся. – Да, теннис отменили из-за дождя. На открытых кортах играть было невозможно, а закрытые корты на ремонте.

Эллен кивнула:

– Значит, у тебя был выходной?

– Да, вынужденный выходной, так сказать. Я хочу работать, потому что мне нужны деньги и все такое. Я работал здесь, пока не перешел в Королевский, а теперь тут нужна помощь. Посмотрим, сколько это продлится, все зависит от дождя. – Он убрал одежду со стоявшей у стены табуретки, сел, широко расставив ноги, и прислонился к стене.

– Можно, я тоже сяду? – спросила она суше, чем хотела. Она явно имела дело не с джентльменом.

– Конечно, – сказал он, не пошевельнув и пальцем.

В комнате был еще только один стул, стоявший за заваленным письменным столом. Она показала на него вопросительно.

– Садись, где хочешь.

Она обошла письменный стол. Коричневая обивка стула была порвана, и в нескольких местах вылезла прокладка. Эллен сняла куртку и села на нее.

– Это твоя основная работа? – спросила Эллен, сразу же поняв, что задала нехороший вопрос.

– Да, а что-то не так?

– Да нет. Я просто подумала, что, может быть, у тебя есть другая работа. Как здорово весь день играть в теннис.

– Когда тренируешь других, сам играешь мало. – Он отбросил с лица длинные волосы мышиного цвета.

– Как ты сообщаешь об отмене тренировки? Обзваниваешь всех родителей?

– Ты что, с ума сошла! Разговаривать со всеми родителями запаришься, я посылаю электронные письма.

– А что, если кто-то не прочтет такое письмо?

– Не мои проблемы. Надо следить за своей почтой, да и за погодой. Было совершенно ясно, что невозможно играть на улице под дождем.

– А можно взглянуть на это письмо?

– Да, пожалуйста. – Он встал, открыл ноутбук, стоявший перед ней на письменном столе, и наклонился вперед, опираясь на локоть. Он подошел к Эллен почти вплотную, и ей пришлось отодвинуться.

– Не смотри пока, я только введу пароль.

– Да, конечно, – ответила Эллен, видя краем глаза, что он закрывает массу окон. «Фейсбук» и еще какой-то форум, который она не успела рассмотреть. Потом он открыл электронную почту и стал искать во входящих мейлах.

– Вот это сообщение, – сказал он, потянувшись.

Эллен прочитала письмо. Написано коротко и ясно. Теннис отменяется из-за погоды. Отправлено утром в четверть девятого.

Она просмотрела список получателей.

– Здесь одни женщины. Наверное, мамы. Ты никогда не посылаешь папам?

– Что? Ну, не знаю, я посылаю тем, кто дал мне свой адрес.

Эллен кивнула и увидела имя Хелены и ее электронный адрес.

– Спасибо, – сказала она.