Далеко за полночь Лаура все еще не спала – в отеле «Берар» ей это удавалось так же плохо, как и в ее доме. Но все же жизнь в гостинице означала определенную дистанцию, а установить ее Лауре по какой-то причине казалось очень важным. Ей достался слишком большой и слишком дорогой номер – все остальные были заняты. Окна выходили на дорогу, а не на долину, но это не интересовало Лауру: все равно было темно, а у нее не было настроения наслаждаться местными красотами.

Она лежала в широкой кровати с балдахином, и ей казалось, что она слышит, как громко бьется ее сердце. Выпитый кофе не давал заснуть. Все ее тело дрожало, и еще дважды она ощущала рвотные позывы, но стоило ей прийти в ванную, как тошнота отступала. Она смотрела на чужое бледное лицо в зеркале и спрашивала себя, как ей жить дальше.

Снова и снова Лаура думала о том, как права была Анна: важно узнать, что произошло с Петером. Но в итоге она поняла, что эта загадка едва ли волновала ее так же, как вопрос «Почему?», вопрос о Надин, вопрос о собственной слепоте, о том, почему она всего этого не замечала…

В шесть часов фрау Симон встала, совершенно разбитая и еще более уставшая, чем накануне вечером, и приняла душ. Ее колени дрожали, желудок болел. В помещении для завтрака, где она оказалась первым посетителем, Лаура заказала вместо кофе чай с мятой и долго мучилась с круассаном, откусывая от него маленькие кусочки. С того места, где она сидела, был виден длинный ряд окон, за которыми открывался великолепный вид на долину. Между холмами еще лежал утренний туман, но небо было ясным и безоблачным, а на востоке над горизонтом поднималась сияющая утренняя заря. Было ясно, что впереди великолепный день – теплый, солнечный и наполненный пламенными красками.

Но фрау Симон не испытывала при этой мысли никаких эмоций.

Она попросила счет. Сумма была приличной, и Лаура решила наконец воспользоваться кредитной карточной Петера. Когда карту затянуло в считывающее устройство, она затаила дыхание. И не ошиблась: служащая отеля с сожалением покачала головой:

– Карточка недействительна, мадам.

Вероятно, все их счета были давно заблокированы. В распоряжении Лауры имелась лишь небольшая сумма, которую она сняла перед отъездом со своего личного счета.

«У меня, – подумала женщина, – заботы гораздо более крупные, чем неверность моего мужа. У меня действительно в ближайшее время не будет денег!»

Она наскребла нужную сумму наличными, что значительно сократило ее резервы, а потом поспешно покинула отель. Лаура не взяла с собой никаких вещей, и ей страстно хотелось сменить белье, надеть другой свитер и причесаться. Что делать дальше, она не знала.

Поехать к Надин и потребовать объяснения?

Лаура не думала, что сможет вынести ее вид.

Свернув к воротам своего дома, она услышала, что внутри звонит телефон. Лаура оставила окна открытыми на ночь, что было не совсем безопасно, учитывая взломы, все еще случавшиеся в этом районе. Звонок прекратился, когда женщина стояла перед дверью и искала в сумке ключи, но тут же раздался снова. Кто-то, видимо, очень жаждал с ней поговорить.

Это Петер, подумалось ей вдруг. Как наэлектризованная, она трясущимися руками открыла замок и ринулась в гостиную. Видимо, никто не заметил открытых окон, потому что все вещи находились на своих местах, мирно освещенные утренним солнцем.

– Алло? – спросила Лаура запыхавшимся голосом.

На другом конце была ее мать. Расстроенная и в то же время страшно уставшая.

– Я всю ночь пыталась дозвониться до тебя. Где ты – была?

– Что случилось? Что-то с Софи?

– Я была в вашем доме, чтобы взять свежее белье для Софи. На автоответчике запись от полиции, они просили перезвонить. Я позвонила туда. К ним обратились французские коллеги с просьбой связаться с тобой. Нашли одного мужчину…

Лауру обдало холодом – и одновременно залило по́том.

– Мужчину? – Она не узнала собственный голос. – Где?

– Там, у вас. Где-то в горах. Он был… он мертв, и у него… – Элизабет глубоко вдохнула. – У него при себе документы Петера, поэтому они и позвонили сюда, понимаешь?

– Но…

– У меня есть один номер телефона для тебя. Чтобы ты туда позвонила. Они хотели бы…

– Что, мамочка? – Этот проклятый круассан с самого утра рвался наружу. Лаура спросила себя, сможет ли она еще когда-нибудь удержать пищу в себе.

– Они хотят, чтобы ты этого мужчину… этого мертвого мужчину посмотрела. Поскольку есть вероятность, что… в общем, что это может быть Петер.

2

Ему неизменно доставляло определенное садистское удовольствие наблюдать за ее лицом. Из радостной, кокетливой девочки, которую он знал больше десяти лет, она превратилась в холодную, держащую себя под контролем женщину, и он не мог припомнить, когда в последний раз ее лицо теряло свое невозмутимое выражение.

В первый момент она смертельно побледнела, но уже в следующую секунду кровь ударила ей в голову и окрасила лицо в отвратительно-красный цвет. Она облизнула губы, сухо сглотнула, и в ее глазах появилась истерическая дрожь. Он смог увидеть это в тот короткий миг, когда она взглянула на него почти что умоляющим взглядом, прося о помощи. Но потом опять опустила глаза в газету, напрасно пытаясь снова обрести самообладание.

Анри, как обычно, встал раньше нее и пил кофе, стоя на кухне и листая при этом газету. В разделе местных новостей ему бросилось в глаза фото Петера Симона – очевидно, из паспорта, если судить по позе и натянутой улыбке. Петер выглядел на нем намного моложе, чем был теперь, но тем не менее это определенно был он.

Заголовок над фотографией гласил: «Страшное убийство в горах», а в коротком тексте под снимком сообщалось об убитом мужчине, имевшем при себе паспорт на имя Петера Симона. Полиция просила население сообщить, кому известен Петер Симон из Германии, кто видел его в последние дни, когда и где.

Анри медленно попивал свой кофе, рассматривая это фото, а затем услышал тяжелые шаги босых ног Надин на лестнице и положил газету на стол снимком кверху.

Надин вошла на кухню. На ней был домашний халат, и выглядела она просто ужасно: лицо странного желтоватого оттенка, свисающие прядями волосы не взъерошены, как обычно, а отвратительным образом прилипли к голове… Не удостоив мужа взглядом, она взяла с полки бокал, налила себе кофе и пошла к столу. Ее взгляд вначале только поверхностно скользнул по газете – Анри пристально следил за ней уголком глаза, – но затем она оторопела и еще раз посмотрела на фотографию, уже внимательнее. Надин не могла сохранять спокойствие, ее лицо полностью вышло из-под контроля, и это при том, что, как предполагал ее муж, она вообще еще не знала, что произошло. Но уже одной фотографии Петера в газете хватило, чтобы вывести ее из себя.

Она упала на стул – наверное, у нее подкосились ноги – и уставилась на снимок. В конце концов Анри не выдержал: он тоже подошел к столу, сел напротив супруги и сказал: