— Наоборот. Просто вы сейчас очень не похожи на себя утром, неожиданно.

— Утром… Я просто вчера забыла про таблетки, — призналась со вздохом. — Мне их выписали как раз для этого, чтобы сохранять спокойствие.

— А, так вот что это был за рецепт.

Опять повисла тишина, в которой хозяин дома потянулся за новым печеньем, а я наконец попробовала чай. Ну… Наверное, я и правда не умею его пить, потому что не прониклась даже теперь. Конечно, у некроманта напиток получился более ароматным и не так походил на вареную траву, как у меня, но все равно хотелось всыпать гуда две-три ложки сахара для вкуса. Впрочем, обижать хозяина я не стала — напиток был не настолько уж противным, а печенье неплохо отбивало все лишнее.

— А вы увлекаетесь историей? — нашла я новую тему для разговора.

— Почему?

— Ну, вы у меня что-то такое спрашивали, и про Разлом…

— В некоторой степени, но сейчас просто к слову пришлось. Убитый вот, похоже, интересовался.

— Историей Клари? — предположила я с сомнением.

— Историей Разлома, одержимых и генерала Этеона Отока.

— Это того самого, из-за которого и возник Разлом?

— Его. Журналист ничего не успел об этом сказать?

— Нет, увы. Я же говорила, мы перекинулись всего несколькими фразами, и мне этого больше чем хватило. Интересно, он успел кому-нибудь сообщить, что видел меня в Фонте? И надо ли предупреждать об этом вашего друга?..

— Какого? — не понял Блак.

— Гитона Марга.

— Он мне не друг. Нет, не в том смысле, в котором вы подумали, — улыбнулся шериф. — Мы некоторое время служили вместе, я отношусь к нему с уважением, но другом бы не назвал. Да я вообще удивлен, что он сейчас вспомнил именно обо мне и прислал вас сюда.

— Мне все больше хочется вернуться в Шорру и посмотреть ему в глаза, — проворчала я. — Выходит, он меня еще и в этом подставил. И на вас вот тоже свалил лишнюю головную боль…

— Если вы это о себе — напрасно. — Некромант недовольно поморщился. — Просто сложилось все по-дурацки. Если бы не эти идиоты со своей контрабандой, а также Акулья Глотка и труп вашего соседа, мы бы мирно познакомились, обсудили Марга и обошлись без взаимных извинений. Как думаете, почему Гитон решил вас убрать из столицы, причем подальше? Небось и Клари выбрал из-за отсутствия нормальной связи.

— Я уже голову сломала, пытаясь это понять. Либо он изначально сказал правду и действительно собирается ловить кого-то там на живца, хотя эта мысль представляется мне странной, либо… Либо меня одолевают не очень лестные мысли об этом человеке, и я начинаю думать, что гадость он хотел сделать именно мне, — вздохнула сокрушенно. — Если бы Лика и целитель не поддержали так единодушно эту мысль о перемене места и общества, я бы, наверное, опомнилась на полпути и вернулась назад, окончательно перестав ему доверять. А вы как думаете, он способен на подлость?

— Я его двадцать с лишним лет не видел и не слышал, так что поручиться не могу, — развел руками Блак. — Но тогда я очень его уважал, он казался человеком слова. Скрытным, себе на уме, но… как это сказать… Хорошим человеком. А изменился за прошедшие годы или нет — понятия не имею.

— А вам он ничего такого не написал?

— В той записке, которая нашлась в вашей сумке, Марг писал, что вы — единственная в его практике кристально честная судья. Против вас сфабриковали обвинение в нарушении этики, вы сумели оправдаться и доказать собственную невиновность, но Гитон совершенно уверен, что враги ваши на этом не остановятся. Поэтому он, пользуясь необходимостью отдыха для вас, решил убрать вас подальше от столицы, чтобы у него были развязаны руки и он мог спокойно выяснить, откуда у проблемы растут ноги.

— И все? — удивилась я.

— Он был краток, — кивнул шериф.

— А письмо вы, надо думать, не получали? Он обещал предупредить…

— До вашего приезда я три дня не был дома и до сих пор не удосужился проверить почту, — честно признался Блак. — Поэтому, если и писал, письмо еще не дошло. Но вряд ли он там был более многословен. Если Марг не сильно изменился за прошедшие годы, то текст обоих посланий будет одинаковым.

Мы с минуту помолчали, но неловкости эта тишина уже не вызывала.

— Интересно, неужели это все действительно связано? — пробормотала я растерянно. — Вроде бы никакого уголовного дела с этой подставой не было, с чего он так засуетился?

— Если исходить из того, что он за прошедшие годы не ску… не изменился, то это вполне объяснимо. На такой должности, как у вас, очень немного честных и принципиальных людей, и Марг вполне мог иметь личную заинтересованность. Во всяком случае, я бы на его месте точно постарался вам помочь. Но я не могу пытаться объяснять сто действия, я же не знаю, что там произошло. Как именно вас подставили? Кто?

Я неопределенно повела плечами, поболтала в остывшем чае печеньем, глядя в чашку, а не на собеседника. Вспоминать и разговаривать об этом не хотелось. Но, с другой стороны, вдруг некромант со своим взглядом со стороны сможет что-то предложить? Или хотя бы успокоить меня и избавить от подозрений в адрес Марга, чтобы я не изводила себя мыслями о его злонамеренности. В конце концов, была бы какая-то тайна, а тут… Мою личную жизнь полстолицы мусолило добрую кварту, что изменится, если посвятить в подробности еще одного человека? Тем более я столько раз все это пересказывала в разных обстоятельствах, что было уже почти не больно.

— С год назад со мной в кафе познакомился мужчина, — рассеянно проговорила, продолжая размачивать печенье. Ни есть, ни пить не хотелось, но требовалось чем-то занять руки. — Он вел себя безупречно, у меня даже мысли не возникло о подвохе. Не задавал лишних вопросов, не выманивал деньги, ухаживал… Я довольно быстро поддалась его обаянию. Влюбилась. Даже вроде бы была счастлива. А меньше кварты назад вдруг оказалось, что он адвокат, служащий в очень известной и крупной конторе, которая защищала многих обвиняемых по моим делам. И то обстоятельство, что он вообще ни разу не участвовал ни в одном суде, никого, конечно, ни в чем не убедило. Там потом много всякого всплыло…

На этих словах печенье окончательно размокло и развалилось, я поморщилась, наблюдая за крайне неаппетитной коричневой массой, плавающей в чашке. Потом принялась уродовать и оставшийся кусочек.

— В том числе какие-то мои нелестные высказывания про отдельных подсудимых, которые он записывал артефактом, а я их даже не помнила… Да мало ли что скажешь любимому человеку, жалуясь на жизнь после тяжелого дня! — Я криво усмехнулась. — Потом еще какая-то особа объявилась из Сердцевины, которая заявляла, будто он на ней женат, интервью давала. Но я не знаю, насколько это все правда. Да это и не важно. Я с ним не виделась с тех пор, как меня вызвали в коллегию за комментариями. Сначала объясниться хотелось, посмотреть ему в глаза, потом поняла — ну его к демонам, не хочу. Потом я решилась на сканирование, а пока была в исследовательском центре, его кто-то убил.