Лена издала новый всхлип – гортанный, надрывный. Она посмотрела на меня и схватила меня за плечи.

– Она тоже пропала!

Дело было в 1942 году. Японцы уже разбомбили Перл-Харбор, и США вовсю готовились выслать на войну новобранцев. Пускай временами и впрямь кажется, что в Хорсшу-Бэе время застыло, в этот раз все было иначе.

Помимо прочих, повестку получил и Хьюго Дьюитт – он тогда всего год как выпустился из школы «Кин». Его возлюбленная, как и многие другие девушки в ту пору, поклялась, что дождется его.

Вот только для нее – как и для многих других невест по всей стране – это ожидание должно было стать бесконечным.

Пока остальные горожане праздновали Именины города, упиваясь беспечным восторгом, юные хорсшу-бэйцы отправились на войну, откуда им было уже не суждено вернуться. Через неделю их близкие получили печальные письма и горько пожалели, что восхваляли историю города, пока их сыны гибли за них на фронте.

Это была не первая трагедия, совпавшая с Именинами города. Не стала она и самой громкой, известной или жестокой.

Да и последней не стала.

О проклятии Именин в Хорсшу-Бэе говорить не принято. Но вовсе не секрет, что на дни этого беспечного праздника приходятся и самые страшные потери.

Почему же сейчас все должно сложиться иначе?

Нет уж, этому не бывать. Я вам клятвенно обещаю.

Моменты паники принято описывать фразами вроде «время остановилось». Я всегда думала, что это просто красивое старое клише, фигура речи, примерно как «вырыть себе могилу». Пожалуй, теоретически это и впрямь была она, а мои ощущения в те минуты можно объяснить не столько короткой галлюцинацией, сколько трещинами в метафизической ткани жизни, глубинным шоком, который испытало все мое существо, когда я узнала страшную, немыслимую новость.

Поначалу казалось, будто я сплю.

Только мой сон обернулся кошмаром.

Я видела, как шевелятся губы Лены, но не слышала ни слова. Казалось, из помещения выкачали весь воздух. Зрение сузилось до крошечных точек, будто я вдруг оказалась на самом дне глубокого заброшенного колодца. Наконец до меня все-таки начали доноситься слова – едва различимые, приглушенные, словно доносившиеся сквозь толщу воды. Записка… пропала… Слышать-то я их слышала, а вот понять никак не могла, не могла связать их воедино и вычленить хоть какой-то смысл.

Но я была не одна. Откуда-то шел мерзкий гнилостный запах.

Я вскинула руку и, нисколько не удивившись, нащупала на шее потрепанную веревку. Петля.

Да-да. Я стояла на самом дне странного душевного колодца, укутавшись в шерстяной свитер, а шею мою опутывала веревка.

Нэнси-в-трансе… Нэнси-в-мире-грез… Кем бы ни была эта девушка, случившееся и впрямь ее не удивляло.

Лена снова судорожно схватила меня за плечи – настолько крепко, что сумела вытащить меня из призрачного колодца в коридор нашей школы. Она стала меня трясти и кричать (теперь я уже отчетливо слышала голос):

– Нэнси! Ты меня слышишь? – Новая встряска. – Слышишь, что я говорю, Нэнси? Она пропала! Нэнси! – Голос Лены с каждым разом становился все выше, в нем начинала проступать хрипотца. – Ты меня слышишь?

Панические, почти истеричные нотки вернули меня к реальности. Колодец, темнота, петля – все пропало, остался только запах гнили и разложения. Я стояла в школьном коридоре, в этом больше не было никаких сомнений, а Дейзи…

– Пропала? – повторила я.

Голова закружилась, и меня повело в сторону. Я схватилась за Лену, чтобы не упасть.

– Это точно? – спросила я, постепенно приходя в себя.

Впрочем, этот вопрос не имел смысла. Лена была не из тех, кто поднимает панику без веской на то причины.

– Я нашла записку… у себя в рюкзаке… видимо, от похитителя… понятия не имею, когда она туда попала… как я могла не заметить? Ну как, Нэнси, скажи?

Пришел мой черед спасать подругу из бездны. Глаза у Лены увлажнились. А ведь она почти никогда не плакала – дни, когда я видела ее в слезах, можно было сосчитать по пальцам одной руки.

– Так бывает. Не переживай. Ты ни в чем не виновата, – сказала я и взяла ее за руку. – Покажи мне записку.

– Может, в похищении я и не виновата, – покачав головой, сказала она, – зато виновата в том, что не смогла его предотвратить!

– Здесь есть и моя вина, – ответила я.

Хотя я ведь пыталась. Пыталась разгадать тайну проклятия, несмотря на отсутствие информации. И ведь не угадаешь, когда тайны спасут тебя, а когда – погубят. Как тут не сойти с ума?

Впрочем, не время было размышлять об этом.

– Покажи записку.

– Вот. – Лена достала лист бумаги и осторожно разгладила его на дверце ближайшего шкафчика.

Я внимательно оглядела улику. Напечатана на принтере, шрифт стандартный, черный, ни бумага, ни чернила странными не кажутся. Подкинуть такое послание мог любой человек, у которого есть ноутбук, принтер и пачка листов.

Проклятие живо. Отмените Именины города, если хотите, чтобы Дейзи Дьюитт вернулась.

Живой.

В записке не было ровным счетом ничего необычного. Но я сфотографировала ее на телефон – на всякий случай.

Я содрогнулась. С исчезновением Мелани вышло иначе: я не нашла ни записок, ни улик, а значит, при желании можно было и дальше отрицать случившееся. Похитители так и не вышли на связь, никто не потребовал выкупа. А здесь же пространства для домыслов просто не оставалось. Дейзи похитили. Кто-то до того хотел, чтобы Именины города отменили, что даже пошел на преступление.

– Лена, надо скорее показать записку шефу полиции. И родителям Дейзи, – сказала я.

Та удивленно улыбнулась и ответила смягчившимся голосом:

– Шутишь, что ли? Я это уже сделала.

Мне нужно было основательно подумать. С уроков нас отпустили пораньше – по настоянию моей мамы, которая с высоты своего профессионального опыта работы с кризисными ситуациями сочла, что так будет лучше.

Исчезновение сразу двух учениц и впрямь знаменовало собой нешуточный кризис, и госпожа Вагнер переживала за то, как это все отразится на школе, не меньше, чем мы волновались за судьбу пропавших девушек. Макгиннис, госпожа Вагнер и мэр даже созвали экстренное совещание, которое должно было состояться в мэрии в пятницу вечером, то есть завтра, но Именины города при этом никто и не подумал отменить. Поэтому Лена продолжила работу над декорациями, которым, как мы втайне подозревали, не придется уже снискать восхищения публики. За дело она взялась неохотно, но потом призналась, что лучше уж так, чем сидеть сложа руки и изводить себя мыслями о том, где же сейчас Дейзи – и все ли с ней в порядке.