В него полетело еще несколько скомканных программок собрания, и он неуклюже от них увернулся.

– Нельзя уступать негодяям! – крикнул кто-то из зрителей.

А вот и можно, когда на кону жизнь друга.

– Иногда можно, – ответил Тео, словно прочтя мои мысли. – Уступка стоит того, если взамен к нам вернутся наши друзья. – Он скользнул по залу умоляющим взглядом. – Пожалуйста, скажите, что я не один здесь считаю, что людская жизнь куда важнее дурацкого празднества?

Я поморщилась. Зря он назвал Именины «дурацкими». Тут ему это так просто с рук не сойдет.

– Я согласен, – произнес еще один голос, и к Тео подошла долговязая фигура.

Паркер. Он нашел меня среди горожан и остановил на мне взгляд.

– История, традиции… и все в таком духе – это, конечно, важно.

Он осекся на последнем слове, и мне даже показалось, будто тем самым Паркер хотел подчеркнуть, что истории некоторых из нас отнюдь не так уж и важны, как мы привыкли думать.

А может, я просто слишком сильно себя накрутила.

– Излишняя предосторожность сейчас не помешает, – продолжил он, по-прежнему не сводя с меня глаз. – На кону ведь людские жизни!

Что ж. Один – ноль в пользу Паркера.

Впрочем, нет. Я помотала головой, чтобы поскорее прийти в себя. Неужели он не понимает? Как раз потому, что на кону жизнь Дейзи, я и не могу остановиться, не могу позволить себе даже секундную заминку. Паркер мне безумно нравился, но если бы пришлось выбирать между ним и расследованием, я, конечно, предпочла бы второе.

– Поверьте, мы уже очень подробно обсудили этот вопрос со всеми, кто сидит за этим столом, – пояснила госпожа Вагнер. – И пришли к выводу, что лучше устроить голосование. В конце концов, это ваш город. И ваши дети.

Мама Дейзи тихонько всхлипнула.

Шеф поднялся со стула.

– Голосуем, господа. Кто за то, чтобы провести Именины города, как и планировалось, – поднимите руки, – велел он.

Я повернулась, желая увидеть ход голосования. Даже поверхностного взгляда было достаточно, чтобы заметить лес рук, тотчас же взметнувшийся в воздух. Мать Мелани болезненно поморщилась, а моя мама крепче сжала мои плечи.

Противники Именин проигрывали в численности, зато заметно выигрывали в громкости. Зал тут же наполнился криками, а шеф полиции быстро кивнул подчиненным, и в проходы между рядами поспешила группа полицейских. Раскинув руки в стороны, они жестами просили горожан замолчать.

Папа погладил меня по спине.

– Хотел бы я сказать, что удивлен, но, увы… Такой уж у нас город…

У меня отвисла челюсть.

– Это что, все? – На глаза навернулись горячие слезы. – Папа, нельзя это так оставить! А как же Дейзи?!

Папа вздохнул.

– Котенок, я тебя понимаю. Если б я только знал, чем помочь…

– Поговори с шефом полиции, – взмолилась я дрогнувшим голосом. – Скажи ему, что так нельзя! Он тебя послушает!

Папа печально улыбнулся.

– По-моему, ты сильно преувеличиваешь мои ораторские таланты, солнышко. Или недооцениваешь влияние, которое на Макгинниса оказывают горожане. Как бы там ни было, битва еще не проиграна. Ты же знаешь, родители Дейзи ни за что не опустят рук, пока ее не найдут.

– И Мелани тоже! – напомнила я. – Понятно, что похищение Дейзи тревожит меня сильнее, но ведь и Мелани в страшной опасности! Ее мама права. До чего же гадко поступил шеф полиции… Это же надо: всерьез взяться за дело, лишь когда пропал кто-то из Дьюиттов.

– Нэнси, я понимаю, что ты расстроена исчезновением подруги и переживаешь за нее, – спокойно сказал папа. – И я тебя не виню. Честное слово, я и сам места себе не нахожу. Но, поверь, у шефа Макгинниса были и другие причины на то, чтобы ускорить расследование после исчезновения Дейзи. Дело не только в том, какую фамилию она носит, а в том, что она стала второй жертвой.

Я пристально посмотрела на него.

– Ну да, разумеется. Звучит очень логично.

Он поцеловал меня в лоб.

– Пойдем домой. Подготовка к празднику продолжится…

– Какая же это все глупость, – процедила я, скрестив руки на груди.

– Возможно, – мягко ответил папа. – Но мы с твоей мамой вплотную взялись за это дело. Да что там, весь город тоже – даже те, кто поднял руку за проведение праздника.

Предатели. Я посмотрела на сцену. Тео по-прежнему стоял у края с очень встревоженным видом, но уже не один, в обществе Анны, подруги Кэролайн, которую мы видели тогда во дворе. Она вместе с Мелани, Дейзи и Кэролайн занималась в школьном театре. Что она говорила, я понять не сумела – в зале было слишком людно, а прочесть слова по губам я не могла, – но ее речи явно успокаивали Тео. Вскоре он, совершенно поникший, ушел вместе с ней.

Папа взял меня за руку и крепко сжал. Ладонь у него была теплой, а сильное рукопожатие успокаивало.

– Мы обязательно их найдем, Нэнси, – сказал он. – Обещаю.

Я кивнула. Папа никогда не нарушал обещаний. У него было множество прекрасных черт, но эта нравилась мне больше всего.

Но на этот раз ему тем более не стоило переживать за исход дела.

Потому что за расследование, помимо прочих, взялся еще один человек.

Я.

Они всегда прилетают на рассвете.

Впрочем, если их приручить, они явятся на любой твой зов, и лучше, конечно, этим озаботиться. Иначе они так и останутся себе на уме и будут творить что хотят.

А уж это точно никому не нужно.

Что нужно – так это… послушание.

«Кто ты?» – так и подмывает меня спросить, но я снова во сне, снова по горло увязла в кошмаре, а под ногами у меня широкие половицы, окно распахнуто, шторы танцуют на ветру…

В нос бьет едкий, тошнотно-сладкий запах гниения и… навоза? Да, точно, именно такой запах я недавно уловила на городской площади.

Нэнси, ты что-то забыла. Что-то очень важное. Какую-то деталь, какой-то ключ ко всему происходящему…

Я замираю. И понимаю – прямо во сне, – что…

Скоро опять слетятся вóроны.

Они всегда прилетают на рассвете.

Мне так сказали.

Прилетят они и на этот раз. За мной.

Я просыпаюсь, тяжело дыша, и слышу за окном утренний щебет птиц. Этот звук отнюдь не навевает ужас, но, возможно, в этом новом мире, мире-без-Дейзи, действуют совсем иные законы.

Я вздрогнула. Даже думать об этом не смей, Дрю.