— Артемида сказала, что сама объяснит все завтра. Ты должен прийти к ней, — она чуть повернула голову, поглядывая на меня из-под розовых разметавшихся волос.

— Почему ты плачешь? — я провел пальцем по ее шейке опускаясь ниже. Тонкое тело — это очень нежно, если только уметь его чувствовать. Если сполна предаться ощущениям, то пробирает ни с чем несравнимый божественный трепет.

— Потому, что у меня время только до утра. И еще потому, что… — она снова замялась.

— Ну? — я вязал ее ладошку.

— Потому, что Аполлон сказал, что я ему нравлюсь. Меня пугает, как это он сказал. Саш, я не знаю. Я ничего не понимаю, что происходит. Я не знаю, что меня ждет. А все, что сказала Артемида, мне так же непонятно. Но это еще не все, сейчас я скажу тебе самое страшное, — зрачки в ее голубых глазах расширились, превращаясь в черные дыры. — У меня времени только до утра и потом мы с тобой увидимся нескоро. Я не знаю даже когда. Артемида сказала, что наша с тобой встреча будет зависеть только от тебя, и могут пройти годы. Еще она сказала, что в какой-то большой книге пишутся новые страницы.

Я молчал несколько минут, лаская ее ладошку, обдумывая сказанное ей. Признаться, даже мне было многое непонятно. Непонятно почти все. Возникло острое желание мысленно воззвать к Фебу и сказать ему примерно так:

«Имей в виду, Сияющий, если ты обидишь Айлин, то ты будешь сожалеть об этом всю свою бесконечную божественную жизнь. Это говорю тебе я — Астерий. И ты должен знать, что это не пустая угроза человека. А если не знаешь, то спроси сведущих, что я сделал с богом Ананке».

Но я не стал так говорить, потому что не уверен, что его намерения по отношению к Айлин нечисты. И ссорится с могучим Фебом из-за непонимания, поспешности было бы очень глупым. Разумнее дождаться встречи с Артемидой. Я предполагал, почему Феб оказался возле сестры. Ведь прошлом Аполлон считался врачевателем более могучим, чем сам Асклепий, и Артемида могла позвать его, чтобы он помог вернуть к жизни Айлин. Если это действительно так, то я должен поклониться Охотнице низко в ноги, ведь тогда получается, она пошла на примирение с братом только ради меня, что не так просто при их космической упрямости.

— Хочешь чаю? — спросил я госпожу Синицыну. Видеть, как подушка проступает через ее полупрозрачное личико было так необычно, что заулыбался.

— Ты шутишь? Нет, ты издеваешься. Еще назови меня «Ай», — она слегка надула губы, но я-то знал, что ее обида ненастоящая.

— Нет, не шучу. Могу научить тебя пить чай даже в тонком теле, — ответил я.

— Ну, правда, Астерий? — она впервые назвала меня так.

— Правда. Разве Астерий посмеет обмануть Ай-лин, — ответил я, вставая с кровати.

— Пить в таком виде можно только чай? — она приподнялась, опираясь на локоть, так естественно, словно находилась в физическом теле. — Мне недавно хотелось пить, и я пробовала пить из родника в саду Артемиды, но ничего не вышло.

— Не только. Любые напитки. Хочешь кофе или, например, вино, — сейчас мне хотелось говорить с ней на легкие темы. Хотелось, чтобы она почувствовала себя увереннее, найдя хоть небольшую опору в обыденности. Тем более у нас так мало времени — всего лишь до утра. И когда Айлин немного обвыкнется и успокоится, тогда я на простых примерах смогу передать ей частицы своего знания и наиболее полезного опыта.

— А можно попробовать глоточек вина? — робко спросила она.

— Можно. Только для этого мне придется спуститься вниз, а ты останешься здесь одна. Что будешь делать, если в комнату зайдет моя мама? — я смотрел как она захлопала ресницами, ища ответ.

— Попробую спрятаться за штору или нырну под кровать, — она тоже встала, озираясь.

— Нет, Айлин. От тебя исходит свет. Его будет видно через штору. В твоем случае самый лучший способ спрятаться — это стать невидимой, — я вполне понимал, что незначительную плотность и видимость ее телу придала Артемида или Феб, и сама госпожа Синицына вряд ли что умела. — Иди сюда, — взяв ее руку, я подвел Айлин к зеркалу. — Смотри на себя и просто представляй, как ты становишься легче, прозрачнее.

Прошло около минуты, я видел напряжение на ее лице, но пока не случилось никаких перемен. Да, легко говорить об этом мне — магу, и не так легко сделать то, что я сказал обычной девушке, пусть даже мертвой.

— Давай тогда так, Айлин. Внимание только на ладонь правой руки, — медленно проговорил я. — Вытяни ее перед собой. Теперь почувствуй в ней легкость. Почувствуй, она становится легче. Еще легче с каждым мгновением. Легче воздуха и прозрачной как воздух.

— Саш! Она поднимается! Сама! — испуганно воскликнула госпожа Синицына. — Ой, ее почти невидно.

— Не сама. У самой руки нет сознания. Зато оно есть у тебя. Именно ты управляешь всем, что касается твоего тела, независимо тонкое оно или плотное. Запомни! — я мягко повернул ее к себе: — Запомни, Айлин! Это очень важно! Ты и только ты хозяйка своего тела и своего сознания! Не боги и никто иной! Если ты это запомнишь, примешь как единственную истину, то никто не будет властен над тобой! — говоря это, я отпечатывал эти важнейшие мысли в сердцевине ее сознания. Да, они пока чужие — они мои. Но скоро, после подтверждения их собственным опытом, они станут ее мыслями.

— Да, Астерий, — робко сказала она.

Я знал, что в эти мгновения Айлин напугана моей неожиданной экспансией, но так было нужно. У нас не оставалось времени, чтобы делать все мягко. Мне требовалось нажать на нее, чтобы она впустила мою силу.

— Отлично. Теперь неспеша сделай невесомой и прозрачной вторую руку, — я отпустил ее, предоставляя больше свободы.

Несколько минут у нее не получалось, и я помогал ей акцентировать внимание. Когда с левой рукой случилось то же самое, что и с правой, я сказал:

— Ты молодец. У тебя очень хорошо получается. Теперь я схожу вниз, за вином, чтобы отпраздновать твое превращение из живой Айлин в бессмертную, а ты продолжай тренироваться. Чтобы вернуть рукам видимость, нужно все проделать наоборот: почувствовать их вес и плотность. Можешь поиграть с другими частями тела.

— Но я еще не могу стать невидимой вся. Если она увидит меня без рук, думаю выйдет еще хуже, чем если бы с руками, — заметила моя подруга.

— Придется рискнуть, — улыбнулся я.

Хотя у меня была мысль, запереть дверь со стороны коридора, я этого делать не стал. Надеюсь, обойдется. Тем более, графиня постепенно отвыкала от привычки заходить ко мне по вечерам.

Я быстро спустился в погреб, взял бутылку «Крымский Закат», затем прошел в столовую, чтобы откупорить вино, взять два бокала и сладости. Когда я вернулся, Айлин в комнате не было.

Поставил бутылку на стол, рядом бокалы и огляделся. Госпожа Синицыной не было видно, но разве Астерия можно просто так обмануть? Я уже знал, что у нее получилось сделать невидимым тело, и что она, очень довольная этим фокусом зависла, над кроватью. Делая недоуменным лицо, я позвал:

— Айлин! Ты где? Обещала остаться до утра! Где же ты, Айлин?

И когда я почувствовал, как она приближается ко мне сзади, мигом повернулся, пытаясь схватить ее проекцией своих рук. Конечно, Синицына была так бесплотна, что выскользнула. Следом в своем сознании я услышал ее звонкий смех.

Снова обретая видимость и плотность, она опустилась на кровать. Игры с госпожой Синицыной — это прекрасно, и я был готов провести с ними много ночей подряд. Только у нас не оставалось времени на них. Я хотел успеть приготовиться к утру: и не отдавать Айлин, даже если за ней пожалует сама Артемида. По крайней мере не отдавать до тех пор, пока не будет уверенности, что будущее Айлин мне самому по-душе. Даже винопитие, я решил превратить в маленький полезный урок для моей подруги. Налив в каждый бокал по несколько глотков темно-пунцового напитка, я подал один ей и сказал:

— Каждая вещь в этом мире обладает тонким телом, состоящем из нескольких видов энергии и информации. Вино, конечно, не исключение. Почти все его свойства есть так же в тонком теле вина. И ты их можешь сейчас попробовать. Это очень увлекательно и познавательно. Сейчас ты узнаешь о содержимом бокала, гораздо больше, чем