– Я не хочу, чтобы жизни, прожитые мертвецами, вливались в мою. Мне нужна всего одна жизнь. Моя. И я хочу, чтобы у меня была возможность выбирать, как ею распорядиться. – Я смотрю на бескрайнее небо и звёзды, сияющие сквозь темноту. – Я знаю, что мертва и навеки привязана к тебе. Но я мечтаю о другой судьбе. И я чувствую, где-то глубоко внутри, что всё это возможно.

Плети винограда крепко обвиваются вокруг меня, пока избушка наклоняется всё дальше и дальше назад, и вот мы обе лежим на спине и смотрим на бесконечное звёздное небо. Над нами танцуют зелёные огни северного сияния, и меня обволакивает тепло: мне кажется, избушка меня наконец-то понимает.

В этой вселенной, полной возможностей, должен найтись другой способ сделать всё правильно, кроме как принять судьбу, которой я не желаю.

Я глажу рукой обвивающую меня лозу и тихо шепчу, призвав в свидетели все звёзды на небе:

– Я хочу свою собственную жизнь. Хочу сама выбирать свою судьбу.

Джек вылетает из окна, прижимается к моей шее и суёт кусочек пирога мне в ухо. Я протягиваю руку, чтобы вытащить его, и мне на лицо падает бабушкин платок.

– И я хочу, чтобы Ба вернулась, – добавляю я. – Знаю, что могла бы привести её домой, если бы ты позволила мне попробовать.

Избушка вздыхает и обнимает меня ещё крепче. Она качает меня, и я засыпаю под звёздным небом, как бывало когда-то давно, когда я была ещё совсем ребёнком. Где-то посреди ночи я чувствую, как лоза приподнимает меня, несёт внутрь и укладывает в постель.

Хоть я и не знаю, что будет дальше, мне уже гораздо лучше оттого, что я сказала избушке всю правду. Я уверена, мы с ней обязательно что-нибудь придумаем.

Мне снится, что избушка скачет по степи и пол ходуном ходит подо мной. Когда я просыпаюсь, я понимаю, что мы и правда в другом месте: воздух не кусает мне горло, а ресницы не подёрнуты инеем.

Окно моей комнаты распахнуто, Джек сидит на подоконнике. Зелёные и синие пятна за его спиной кажутся такими знакомыми, что я вскакиваю и бегу к окну, а сердце готово выпрыгнуть из груди.

– Край Озёр! – выдыхаю я. Мы вернулись на тот же скалистый выступ, где я познакомилась с Бенджамином. – Спасибо тебе, избушка!

Я быстро одеваюсь и выношу Бенджи на улицу. Он так и рвётся на волю из моих рук, и, когда я наконец спускаю его на землю, он начинает прыгать и кружиться в воздухе, восторженно блея. Напрыгавшись и набегавшись, он опускается на колени и начинает жадно грызть побеги свежей травы у большого валуна.

Горы не такие безжизненные, какими я их помню. Весна одарила их свежей травой и полевыми цветами, тёмно-зелёные кустики вереска кое-где усыпаны фиолетовыми бутонами. Джек громко каркает, взмывая в воздух, пикирует прямиком в куст вереска и принимается искать жуков под обветренными камнями.

Я любуюсь долиной, маленьким городком на берегу озера, крошечными деревнями, разбросанными то тут, то там, и меня накрывает печаль. В прошлый раз, когда мы были здесь, я верила, что смогу посетить маленький городок, если мне удастся сбежать из дома. Теперь же я знаю, что никогда не смогу сбежать. Я возвращаюсь к входной двери.

– Скажи, пожалуйста, зачем ты перенесла нас сюда?

Избушка поворачивается так, что её глаза-окна смотрят на Бенджи. Он медленно бредёт в сторону Джека, пережёвывая свежую траву.

– Мы пришли вернуть Бенджи домой? – Я опускаюсь на ступеньку и вздыхаю. Я знаю, что здесь – среди травы и пастбищ – ему будет намного лучше. Но, кроме него и Джека, у меня совсем никого не осталось.

Из чулана вываливаются кости, и я оборачиваюсь, не совсем понимая, что происходит. И тут что-то во взгляде, которым смотрит на меня избушка, в том, как смиренно опущены козырьки над дверьми, заставляет волнение разлиться по моему телу, как поднимаются пузырьки со дна стакана.

– Ты позволишь мне пройти сквозь Врата? – шепчу я, едва решаясь поверить в это.

Избушка медленно кивает.

– Спасибо! – Я вскакиваю и прикрываю рот руками. Слёзы счастья и облегчения катятся по моим щекам, я смахиваю их и смеюсь. – Джек! – кричу я, спеша поделиться хоть с кем-то радостными новостями. Он ковыляет ко мне, оборачиваясь и поглядывая на кустики вереска, где под камнями водятся жуки. – Сегодня ночью Ба вернётся! Я приведу её домой!

– Какая такая Ба?

Я поворачиваюсь на голос, прикрываю рукой глаза от солнца и смотрю туда, откуда он доносится. Бенджамин машет мне от валуна, где мы сидели в прошлый раз, когда я была здесь.

– Твой дом, наверно, ушёл тогда? – улыбается он со знакомой издёвкой в глазах.

– Да, это правда. – Я подхожу к нему и тепло улыбаюсь в ответ. – А Ба – это моя бабушка. Она кое-куда отлучилась, но сегодня вечером я приведу её домой.

– Достаточно таинственно, – кивает Бенджамин. – Где вы пропадали? Я прихожу сюда каждый день искать тебя, но вас и след простыл.

– Извини. Ты, должно быть, очень беспокоился за Бенджи… то есть за своего барашка! Я назвала его Бенджи. – Мои щёки пылают. – Я не хотела уходить, но избушка… то есть нам срочно пришлось уйти, и…

– Ничего страшного. – Он глядит на Бенджи. – Я знал, что ты о нём позаботишься. О ком я беспокоился, так это о тебе… в смысле, искал тебя. – Его уши краснеют. – Рад тебя снова видеть.

– Я тоже очень рада. – Моя улыбка становится шире. – Поможешь мне с забором? Помню, кости тебе очень понравились.

Бенджамин помогает мне установить берцовые и бедренные кости, развесить позвонки и прикрепить черепа.

Приходит время обеда, и я выношу бутылку кваса и немного еды, приготовленной для вчерашних проводов, которые так и не состоялись. Бенджамин расстилает на земле одеяло, а я расставляю тарелки с пирогом, ватрушками, хлебом с маслом и пастилой на десерт.

– С тех пор как ты пропала, меня беспокоил вопрос, что же это за штука – квас. – Бенджамин нюхает напиток и делает глоток. – Интересно. – Он морщится, будто ему в рот положили кислющий лимон. – Кислый и газированный. Но мне нравится! – Он отпивает побольше. – Так где ты была?

– Даже если я скажу, ты не поверишь. – Я отщипываю небольшой кусочек пирога для Джека, а сама откусываю большую часть того, что осталось.

– Всё равно выкладывай.

Бенджамин смотрит на еду, будто не знает, с чего начать. Одной рукой он берёт кусок пирога, другой – ватрушку и откидывается назад, готовый слушать.

– Я была в пустыне, строила там замки и смотрела, как муравьиный лев расставляет ловушки в песке. Потом я показывала другу океан, который он видел впервые в жизни, мы прыгали на волнах на тропическом пляже и выслеживали осьминога на мелководье. Потом я отправилась на рынок, где нашла друзей, которые потом оказались мне вовсе не друзьями. Но зато там я видела заклинателя змей и плавала в бассейне прямо посреди дома. Потом я делала заряды для салюта с… – В горле встаёт ком. Я отчётливо слышу слова Старой Яги, что бабушка ушла навсегда и что идти за ней сквозь Врата не имеет смысла.