— А тебя опять сделали виноватым, — тихо закончила Виктория. — Хотя никто не мог знать. И доказательства ты потом так и не показал.

— Не показал. Не поверишь, меня на части рвало ввалиться в кабинет Тимура и мордой его ткнуть. Но брат всегда верил в порядочность Марины. И я не имел права добавлять к его горю еще и разочарование.

В доме воцарилась тишина.

Виктория не лезла с сочувствием, а он был просто рад закрыть тяжелую для него тему. По крайней мере, все равно пришлось бы рассказать рано или поздно. Объясниться и заодно показать фото Эльвиры — жены Тимура. Ведь девушка иногда давала о себе знать, а Булат не хотел недопонимания. И так все чертовски запутанно.

— Спасибо, что рассказал, — после некоторой заминки выдохнула рыженькая. — Но это очень… странно.

Ну что ж, девочка себе не изменяла.

— Просто знай — мне все это знакомо. Ну, насчет твоего, — Булат проглотил рычание, — приятеля.

Ревновать глупо. Щенок не тянул на большее, чем завсегдатай френдзоны. И Виктория не лгала, называя его лишь другом.

— Локки вытянул меня из депрессии, когда папы не стало, — призналась рыженькая. — Четвертая стадия, метастазы во всех органах. Винила себя, что не разглядела. Что папин кашель — это просто простуда или что-то такое. Он ведь совсем редко кашлял, тихонько так. Я не обращала внимания. А потом поздно стало. Думала, в больнице рядом с ним и умру от горя. А Локки в трудную минуту плечо подставил. Он мне как старший брат! Всегда поддерживал, помогал… Он не плохой, правда! Просто…

— Не любит оборотней

Виктория кивнула:

— Его родители пострадали от оборотней.

— Убиты?..

Девушка засопела. А Булат решил не настаивать. И так понятно все.

— …Из меня советчик, конечно, хреновый, но дай ему время остыть.

Виктория грустно хмыкнула.

— И что, даже не будешь отговаривать послать Локки к чертям собачьим?

— Он меня бесит, — честно признался Булат. — Но для тебя он важен, а ты важна мне. Так что не переживай. Как-нибудь, но я засуну недовольство в свою татуированую задницу и постараюсь найти сил на любезную улыбку.

О, боже, ну за что ей все это?!

Булат не собирался отступать! Как танк пер напролом, умудряясь сбивать ее с толку снова и снова.

— Эй, ты можешь хоть немного побыть тем негодяем-оборотнем, которого я встретила? — пробормотала, стараясь не думать о том, что чувствовать огромную лапищу под майкой очень приятно.

Булат гулко хохотнул:

— Сначала я хотел тебя прибить. Потом прибить и завалить в койку. Но это смахивало на извращение, так что срочно пришлось вспоминать, что на самом деле я белый и пушистый.

— И скромный, — хихикнула Виктория.

А Булат согнул руку в локте и чмокнул свой бицепс:

— А еще чертовски хор-р-рош, — поиграл бровями.

Не выдержав, она рассмеялась. А на душе вроде не так гадко. Вот как у него так получается? Обычный разговор — а она снова на лопатках, обездвиженная его искренностью и мужским обаянием.

— Слушай, а ты не пробовал податься в стенд-ап комики? — провела ладонями по щекам. — Мне кажется, дело верное.

А мужчина сжал руки чуть сильнее и посмотрел на нее особенно внимательно:

— Только если это позволит слышать твой смех чаще.

— Только если это позволит слышать твой смех чаще.

Дыхание исчезло из груди, а Булат склонил голову и напоил ее своим. Чувственно, долго… Целовал мучительно сладко, и в какой-то момент Виктории стало все равно и на встречу с Локки, и на то, что ее настоящий запах скоро станет слышно.

А может, ну его? И вместе они найдут выход, ведь Булат он такой… такой… м-м-м, самый лучший. Надежный… Красивый…

— Уа-у-у-у!

Тонкий вой из кроватки быстро согнал розовый дурман.

Виктория охнула и одернула майку. Успел же! А грудь ныла, требуя новой порции ласки. И голова кружилась от желания схватить оборотня за шкирку и отволочь на кровать, чтобы снова ощутить упоительную наполненность и мощные рывки плоти внутри себя. Ох, она до сих пор не могла поверить, что он поместился весь…

— Я тоже безумно хочу тебя, р-р-рыженькая, — низким, вибрирующим голосом ответил альфа. — И клянусь, однажды украду на весь день, чтобы… — пошло огладил ладонью бедро и сжал ягодицу, — уделить тебе самое пристальное внимание.

Виктория нервно сглотнула. А Булат, помяв ее напоследок, ссадил с колен и подошел к дочери.

— Обломщица ты, — взял на руки пушистый черный шарик. — Не стыдно папке личную жизнь портить? — почесал дочь за ушком.

Волчица радостно пищала и тыкалась мордочкой в отцовскую ладонь. А Виктория откровенно любовалась едва заметной улыбкой альфы и тем, с какой теплотой он смотрит на дочь.

Кажется, Таня была права. Из него получится замечательный отец. Взбалмошный и непосредственный, но любящий. А это для ребенка самое главное.

Но идиллия продлилась недолго.

Требовательный стук чуть не вынес дверь, а следом раздалось знакомое до зубовного скрежета:

— Мистер Чаргоджаев, открывайте!

— Твою мать! — зашипел мужчина, оглядывая тесный и не слишком прибранный домик. — Бляха муха!

И Виктория была полностью согласна. Их решила посетить миссис Чейз!

* * *

— Знаю, я произвожу впечатление консерватора, — на тонких губах мелькнула и тут же пропала улыбка — миссис Чейз не собиралась выглядеть дружелюбно. — И все же в отличие от многих моих коллег, — пригубила кофе, — я не нахожу противоестественной связь человека и оборотня.

Какая связь? Еще не ясно ничего! Но Виктория выдавила из себя улыбку.

— Это очень… прогрессивно. Спасибо, миссис Чейз.

— Но вы должны помнить о разделении ответственности в полной мере! — охладила ее пыл оборотница. — Щенки — невероятно чувствительны к происходящему в парах. Мэри — не игрушка, которой можно побаловаться, а после, наигравшись в мамочку, бросить!

Серо-стальные глаза волчицы заметно пожелтели. А Виктория поежилась.

— Я не собираюсь играть в мамочку, миссис Чейз. Но, эм… Буду пытаться не доставлять ребенку лишнего стресса.

Женщина удовлетворенно кивнула и опять принялась за кофе. Булат расстарался на славу, такой сварил — язык проглотишь. Но вкуса Виктория не чувствовала, ведь альфе пришлось уйти. Он звал с собой волчицу, честно пытался переключить внимание инспектора на себя, но у миссис Чейз неожиданно оказались другие планы.

— Вы можете идти, мистер Чаргоджаев, — обронила сухо, — я планирую побеседовать с Ванессой.