— Ты невероятная девушка, — шепнул хрипло.

Виктория глубокомысленно вздохнула. Лестно, конечно, но глаза просто слипались. А в огромных ручищах так удивительно хорошо… Уютно. Словно она с головой завернулась в любимое одеялко. Татуированное такое, урчащее… С эрекцией, упиравшейся ей в живот.

— А ты — извращенец, — просипела, едва ворочая языком.

Булат тихо хмыкнул:

— Но тебе понравилось.

О, да, тут не поспоришь. И страх пропал. По крайней мере, у нее есть время, и сейчас сбегать, роняя тапки, это как минимум привлекать к себе внимание.

— Булат, я…

— Подожди, — мужчина отстранился и сел на постели.

А Виктория отвела глаза и попыталась закрутиться в одеяло. Оборотням хорошо, они к наготе привычны, а вот ей не так легко принять себя. И все, что произошло.

— Я знаю, то есть догадываюсь, чем ты взволнована…

Это вряд ли! Иначе бы на ее шее красовалась метка.

Виктория поежилась.

А Булат вдруг слегка нахмурился и нервным движением взлохматил и без того всклоченные волосы.

— …и хотел бы кое-что пояснить…

Сердце замерзло, и она вместе с ним.

Вот сейчас… Сейчас он скажет, что ошибся, и все это вчерашнее «бла-бла-бла» — просто эмоциональный порыв, а она найдет в себе сил на улыбку, даже если внутри пусто и холодно, как в склепе. Ведь главное — сохранить лицо. А через несколько дней исчезнуть. Сесть на первый же автобус — и до свидания. Она должна была это сделать еще неделю назад…

В горле встал ком. Но Виктория разлепила губы и…

— … будь моей девушкой.

…захлопнула рот обратно. Моргнула, ущипнула себя за руку и, напоровшись на абсолютно серьезный взгляд Булата, засобиралась в обморок.

Девушкой! О, господи… Где тут валерьянка?! Ей сейчас станет дурно…

Альфа плавно скользнул ближе. Вместе с одеялом перетащил на колени и устроил так, чтобы их лица находились непозволительно близко.

— …Видишь ли, я… — вздохнул и прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями. — Я бы мог наврать тебе с три короба или надавить на жалость, утверждая, что не справлюсь с Мэри сам…

— Решил оставить? — ахнула Виктория.

Оборотень кивнул:

— Да, решил. Не знаю, возможно, Мэри меня потом возненавидит…

Да почему же?! Что за непонятный страх перед ребенком? Но Виктория смолчала.

— …но, кажется, я слишком привык менять подгузники, — закончил неловко. Кашлянул и стиснул ее крепче. — А ещё привык видеть рядом тебя.

Виктория тяжело сглотнула:

— Привык?

Альфа слегка прищурил свои невозможные глаза:

— Ты мне нравишься, Виктория. Но я не имею права навязывать тебе общество отца-одиночки.

— Нормальное общество, — возразила рассеяно. И, спохватившись, добавила: — То есть в этом же нет ничего такого…

Проклятье, что она несёт?! А оборотень расплылся в непозволительно самодовольной улыбке.

— Можно считать это согласием?

Вот гад! Обаятельный и хитрый. Виктория очень хотела сердиться, но не могла.

— Я должна подумать!

Боже, какая банальность! Да они уже спали вместе, куда тут думать? Но придумать лучший ответ она не могла.

— Я не хочу на тебя давить, — голос альфы звучал спокойно, но почему-то Виктории слышалось в нем трескучее напряжение. — Давай организуем пробный период? Что скажешь? Погуляем на фэсте, узнаем друг друга ближе… Вместе сварим для Мэри кашу…

Виктория поперхнулась. Однако!

— Сделаем тебе ещё одну татушку на заднице, — попыталась свести все в сарказм.

— Только если ты будешь держать меня за руку. Каждый раз плачу, как девчонка.

Не выдержав, Виктория фыркнула.

А Булат нахально обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Как насчёт утренних блинчиков? Спорю на свою бедную задницу, таких ты никогда не ела…

Рыженькая нервничала. То жалась к его боку, то пыталась отодвинуться, а Булат мягко, но настойчиво сжимал девичью ладонь.

Пусть все видят — эта крошка теперь его. И если хоть кто-нибудь пасть откроет…

Но оборотни старательно отводили взгляды, признавая право сильнейшего, а люди тактично отмалчивалась. Никто не тыкал в них пальцем, не хлопал по плечу с фамильярными поздравлениями, и лишь какой-то ремонтник сделал круглые глаза, но тут же исчез, напоровшись на предостерегающий оскал.

Но Виктория, кажется, этого не заметила. Все так же нервно сжимала его руку и то и дело пыталась увеличить дистанцию.

— Рыженькая, я не кусаюсь, — попробовал разрядить обстановку, когда они подошли к стоянке. — И тоже на нервах.

Но не из-за того, как на них отреагируют окружающие. Виктория была близка к тому, чтобы удрать! Он чуял это нутром. И не мог понять, что делает не так. Это бесило и заставляло искать причину. А на кончиках пальцев зудело желание схватить рыженькую в охапку и уволочь обратно в домик.

Девушка беспокойно вздохнула.

— Не обращай внимания. Просто все…м-м-м, слишком быстро. Я никогда не задумывалась над отношениями.

И это странно! Фигура и личико у Виктории отменные, с чего вдруг такой целибат до… А сколько ей? То, что совершеннолетняя — это понятно, но много ли старше восемнадцати?

И Булат уже открыл было рот для вопроса, но вовремя успел заткнуться.

Невежливо это — о возрасте у девушки спрашивать…. Черт, а как узнать тогда?

— Не поверишь, как мне это знакомо, — начал осторожно. — А часики-то тикают…

Виктория коротко улыбнулась и снова уставилась под ноги.

А ему захотелось взвыть. И дня не прошло, а он уже в тупике! И вроде всегда можно сдать назад — не клеится, ну и на хрен мучить себя и девушку? Но он с упорством осла продолжал попытки нащупать «контакт».

Может, Викки обратно в постельку уложить? После секса она разговорчивее…

Пока он размышлял, как поступить, за спиной послышались очень знакомые шаги.

— А вот и наш альфа! — вместо приветствия протянула Таня. — Крепись, Булат. Сегодня к нам залетят ванкуверские Крылья.

Крылья?! О черт, только не эти… у них же свой фэст с мордобоем и горячими цыпами.

— Блядь…

— По-нашему, будь добр, — хмыкнула волчица.

Булат обернулся и смерил женщину тяжелым взглядом. День так хорошо начинался!

— Мы не можем им отказать, — дожала Таня. — По правилам — мероприятие открыто для всех.