провалиться. Но Давида это не смущает: он сбавляет тон, не переставая улыбаться. – Извините. Так, вставайте рядом, будем с именинником фотографироваться на память.

Всей дружной компанией мы участвуем в фотосессии еще минут пятнадцать, и наконец, выходим на улицу. Две машины уже ждут нас, и, конечно же, мы с Тимуром и Арсланом идем к первой, а Давид уводит Роберта и Сабину.

– Дай его мне, – тяну руки к Арслану, но Тимур качает головой.

– Это небезопасно, Эмма. Малыш поедет в автолюльке.

Тимур открывает заднюю дверцу автомобиля, и я вижу уже установленное детское автокресло, которое идеально подходит Арслану по возрасту.

– Ты…– в шоке не могу закончить фразу.

– Конечно. Я не могу рисковать жизнью сына. Я много изучал информации, посоветовался с Робертом, и он сказал, что это лучшее и самое удобное.

Тимур с особой осторожностью устраивает сладко посапывающего сына в автокресле и поправляет ему шапочку. Помогает сесть мне и устраивается сам на переднем сидении.

– Зачем ты позвонил Роберту? – ко мне наконец возвращается способность соображать, и я задаю один из вопросов, что сейчас крутятся в моей голове.

– Мне нужно было уточнить кое-какие моменты касательно ребенка, и я подумал, что у Роберта и Сабины достаточно опыта в этих вопросах. Но твой брат устроил допрос с пристрастием, – Тимур неожиданно широко и весело улыбается, и я не могу сдержать ответной улыбки, – и мне пришлось признаться.

Тимур смотрит на меня так хитро, что не остается сомнений: это был всего лишь повод, чтобы позвонить моему брату. Он сделал это намеренно, чтобы пригласить его на выписку. Чтобы сделать мне приятное.

– Но почему Роб не позвонил мне?!

– Я запретил. Не хотел, чтобы ты нервничала понапрасну. Ты сейчас очень уязвима, и хватает забот и переживаний о сыне.

– А родители?

– Роберт сказал, что не станет говорить им. Так как это не его секрет. Сама позвонишь и обрадуешь, когда будешь готова.

– Спасибо, – меня затапливает благодарностью и любовью к этому мужчине, и я в который раз за этот день шмыгаю носом. Такая сентиментальная стала с рождением Арслана, жуть.

На какое-то время я ухожу в себя, обдумывая происходящее, но машина Тимура пропускает поворот к моему дому, что заставляет меня резко встрепенуться.

– Остановитесь, Саша. Мы пропустили поворот к моему дому. Надо развернуться.

Тимур даже поворачивается ко мне и оглядывает таким удивленным взглядом, как будто я только что сморозила откровенную глупость.

– Едем, Саша, не останавливайся.

– Что?! Тимур, что происходит?!

– Мы едем домой, Эмма. К нам домой. Мы: ты, я и наш сын будем жить вместе. И это не обсуждается. Ты думаешь, я позволю вам жить отдельно? – выгибает насмешливо бровь, а у меня кровь в жилах от злости моментально вскипает. – Хрена с два. Мы теперь связаны этим малышом навсегда. И наш сын будет жить в полной семье.

Эмма

Слова Тимура заводят меня не на шутку. Я злюсь, и хочется его стукнуть! Неужели он не понимает очевидного?! Неужели до сих пор не знает, какая его жена на самом деле?!

– А о сыне ты подумал? А обо мне?! – шиплю разъяренной кошкой, чтобы не разбудить и не напугать Арслана. – Напомню, что ты несвободен, Тимур. И твоя жена беременна. Она не даст мне жизни. Мне и сыну. Я так не могу. Я боюсь.

При упоминании Айлин взгляд Тимура тяжелеет, черты лица заостряются. Он сжимает челюсть, и, мне кажется, я даже слышу, как он скрипит зубами.

– Именно поэтому мы и должны быть вместе. В целях безопасности. Чтобы вы были рядом, и я был спокоен. Мне придется ходить на работу, Эмма, ее никто не отменял. Но к вам я приставил круглосуточную охрану еще в роддоме.

– Но…Я никого не видела.

– Отлично, – усмехается Тимур, чуть расслабляясь. – Значит, ребята работают профессионально. Я улажу свои «семейные» вопросы, Эмма. Моя семья – это ты и наш сын. А с Айлин…так было нужно. И я всегда буду просить у тебя прощения за тот мой шаг. Но сейчас и сегодня я не хочу это обсуждать. Ни о чем не думай и не беспокойся. Просто доверься мне. И занимайся сыном. Отдыхай, врач что тебе сказал напоследок? Никаких стрессов! Вот и береги себя, думай о малыше. Ему нужна здоровая и спокойная мама.

Я не успеваю ничего возразить Кадырову, потому что машина паркуется. Сама не заметила, как мы приехали. Тимур выходит из автомобиля, помогает выбраться мне, обходит и тянет руки к сыну.

– Нет! – произношу я довольно поспешно и громко.

– Не доверяешь? – Тимур вскидывает голову, отчаянно впиваясь в меня темным взглядом, в котором явственно прочитывается обида.

– Не в этом дело…Просто…после того, что случилось в клинике, боюсь его из рук выпускать пока, – последнее я произношу очень тихо и закрываю лицо ладонями. Как же с этим справиться?! Потому что страх за ребенка может перерасти в паранойю…

Глаза начинает щипать, но слезы не успевают пролиться: Тимур подходит ко мне, отнимает мои ладони от лица и, нежно улыбаясь, медленно, буквально по слогам произносит:

– Я не дам вас в обиду. Все прошло. Теперь все хорошо. Наш сын с нами, мы вместе. Дыши, Эмма. Просто дыши.

И я дышу. Глубоко вдыхаю и выдыхаю. И буря на душе действительно стихает, темные тучи рассеиваются. Моих губ касается робкая улыбка, и я шепчу, не отрывая глаз от Тимура:

– Пойдем домой? Нас гости ждут.

Тимур достает спящего малыша, прижимая к себе как самую большую драгоценность в жизни. Арслан и есть наше сокровище, которое очень непросто нам досталось. И мы оба это понимаем.

Дружной толпой мы вваливаемся в лифт, стараясь производить как можно меньше шума. Роберт, Сабина, Давид и Тимур склонились над малышом и шепотом умиляются, споря, чей у сына носик, губки и щеки (последние точно не мои!). А я не отвожу глаз от Кадырова. Он в то же время такой мужественный и милый с нашим сыном на руках, что я смотрела бы вечность.

Тимур резко вскидывает голову, и мы встречаемся взглядами. И в его глазах намешано столько всего: и страсть, и благодарность, счастье и…кое-что еще, о чем я боюсь признаваться себе даже мысленно.

Я прохожу в квартиру и осматриваюсь. В прошлый раз, когда я тут была, мне было не до интерьера. Но все равно мне удается подметить те детали, которых определенно точно не было раньше: видеоняня на журнальном столике, электрокачели в углу, корзинка с коконом для малыша.

– Пойдем, я провожу тебя в комнату. Там