Закончив молиться, Пета Понсе погасила все лампы. Теперь квартиру освещали только свечи. Пета Понсе приказала нам не шевелиться. Она вытащила белую гвоздику, томившуюся у нее под белой банданой, и окунула цветок в чашу с водой. Потом побрызгала на нас этой гвоздикой и произнесла: «Como el dia que nacimos, fue una mujer que no’ conectó a Dios». Нас соединила с Богом женщина, как в день нашего появления на свет.

Донья Флорес сидела на диване, Сальвадор рядом с ней. Я поместился на полу. Espiritista усадила Таину на стул и встала у нее за спиной. Короткая, крепко сбитая, она не возвышалась над Таиной, но была выше ее, сидящей.

Миска с водой стояла рядом. Пета Понсе провела пальцем по ее стенкам, описав круг, и пощелкала ногтем указательного пальца по стеклу. Чаша прозвенела, как колокол, Пета Понсе словно давала Вселенной знать: misa[141] вот-вот начнется.

Espiritista ничего не делала, просто стояла позади сидящей Таины. Ничего не происходило. Пета Понсе просто смотрела в пространство перед собой.

Молчание длилось целую вечность.

И вот.

Пета Понсе издала тягучий низкий стон, он гудел, как работающий без перебоев двигатель.

Пета Понсе закрыла глаза.

Пальцы ее задвигались, приближаясь к волосам Таины. Сначала Пета Понсе перебирала ей волосы медленно, потом пальцы разогнались, они перебирали волосы Таины все быстрее, словно Пета Понсе намыливала ей голову шампунем. Потом она оставила волосы Таины в покое и принялась быстро-быстро тереть ладони друг о друга, словно намеревалась добыть огонь. Движения все ускорялись, Пета Понсе притопывала короткими тяжелыми ногами, отбивая равномерный ритм; потом начала хлопать в ладоши – во всех направлениях. Ритмичные движения становились все быстрее, стон – громче. Пета Понсе погружалась в непознаваемый язык духов.

– Кто был здесь в ту ночь, в ту ночь? В тот день? – пронзительно прокричала она – по-испански – стенам. Тем же стенам, с которыми вела беседы донья Флорес. – Кто был здесь в тот день? В ту ночь? – взмолилась она, и ее тело сотряслось. Пета Понсе начала растирать Таине руки, после чего захлопала в ладоши, вопрошая духов, кто был здесь. Потом быстрым изящным движением подхватила со стола зажженную белую свечу, словно схватила само пламя, молниеносно опустила ее в чашу с водой, утопила огонек и пронзительно закричала.

Глаза у Таины были дремотными, словно она вот-вот уснет. Голова опустилась на грудь. Я видел только волосы, закрывшие лицо. Таина сидела неподвижно, а Пета Понсе производила всякий шум и читала молитвы на неизвестном мне языке.

Потом espiritista замолчала, словно кто-то пнул ее в горло.

Она поместилась за спящей Таиной, вытянула руки и принялась грациозно поводить ими, словно крыльями.

– В ту ночь я лежала в постели, и вот они появились, – закрыв глаза, мягко заговорила espiritista по-английски, причем голос у нее стал как у юной девушки. – Я лежала в постели, когда в окно влетели два голубя. Два белых, чистых, красивых голубя.

Espiritista открыла глаза, и вся ее манера держаться переменилась. Грудь вздымалась, словно Пету Понсе охватил трепет перед юношей. Горб медленно, грациозно подрагивал, как будто он тоже флиртовал.

– Они влетели в окно и стали кружить по спальне. Иногда сталкивались в воздухе, как будто целовались. Один был белее. Потом оба опустились на розовый коврик, который мама купила мне в магазине, где все по девяносто девять центов.

Тут донья Флорес молча кивнула, подтверждая, что такой коврик имеется.

– Две красивые птицы стали смотреть друг на друга. – Еspiritista кокетливо захлопала глазами. – Потом голуби посмотрели на меня и шагнули вперед. Снова посмотрели друг на друга, на меня. Не знаю, в какую минуту, но крылья у них засветились. Крылья медленно росли, стали огромные, как стволы деревьев, и тела их тоже увеличились. Глаза голубей теперь испускали белый свет, голуби сделались прозрачными, как призраки. – Еspiritista продолжала грациозно поводить руками, словно парящая в небесах чайка. Она поводила руками, и голос у нее был как у школьницы. – Они начали издавать звуки – голубиные: попкоррн, попкоррн, но не совсем попкоррн. Они этими словами разговаривали друг с другом, они ссорились. А потом стали драться. Но не руками. И не ногами. И не клеваться, как клевались бы голуби. Они били друг друга громадными крыльями, даже сшибли мои учебники на пол и чуть не разбили зеркало, которое висит у шкафа.

Донья Флорес, не в силах больше этого выносить, сердито перебила:

– А где была я, когда все это происходило? Где?

Espiritista в гневе резко повернулась к ней, и голос Петы Понсе сказал:

– Спала на диване. Еще раз заговоришь, и я уйду.

Я похолодел.

Я не собирался перебивать ее рассказом о революции в теле Таины или еще о чем, так меня пугало происходящее.

А Пета Понсе снова заговорила голосом школьницы:

– Птицы быстро-быстро били друг друга крыльями. Я думала, они танцуют, но они не танцевали, и мне стало страшно. Эти голуби были самцами, и я стиснула ноги и скрестила руки, вот так. – Еspiritista прикрыла промежность. В голосе юной девушки зазвучали нотки отчаянного страха и паники. – Я дрожала всем телом. Я хотела закричать, но звук не шел. Я хотела закричать. Голуби были уже не голуби, а ангелы. И эти ангелы сражались друг с другом. А я только могла закрываться руками. И понимала, что один ангел сейчас тяжко ранит другого. Тот, что был белее, повалил второго на коврик. Крыльями сбил его на пол, второй ангел упал. Белый ангел стал быстро летать по спальне, набирать скорость. А потом спикировал на ангела, распростертого на коврике. У белого ангела были когти. Он был ангел с когтями. – Еspiritista опустилась на колени за спиной спящей на стуле Таины и обняла ее, по-матерински обвила своими короткими ручками. Пета Понсе заплакала, а духи продолжали давать ей силу сворачивать время. – Белый ангел, не переставая, когтил того, что темнее. Тот, как мог, закрывался крыльями, но мало-помалу сдался. Лежал, как мертвая птица, и на него сыпались удары.

Сальвадор сдвинулся на край дивана, донья Флорес тихо ахнула. Я не знал, как это все понимать.

– Темный ангел плакал, как дитя; я увидела, что у него сломано крыло. Когда я открыла глаза, он на секунду взглянул на меня, но я на него не очень смотрела, и он, наверное, ушел в окно, потому что больше я его не видела. Свет у меня горел, но в спальне было темно. Белый ангел воспарил надо мной, его громадные крылья еле помещались в комнате. Я чувствовала, как его тень накрывает меня. Он слетел ниже, к кровати. Я замерла. Закрыла глаза, потом открыла, чтобы убедиться, что передо мной – белый ангел. И еще сильнее стиснула ноги. Чуть-чуть посмотрела и увидела, что