— Седрик, поднимайте людей, общая тревога. Первыми не стрелять, но быть готовыми принять агрессора на пики и вилы. Эд?

— Не мешай, я настраиваюсь. — Бывший бог встал на каменные зубцы стены, держа в каждой руке по боевому топору. — Сейчас спою боевую песню Одина, войду в состояние берсерка и в одиночку всех их поубиваю! Выйду из бани, гляну на село! С девками мылся, и мне весело-о-о…

— Это не песня Одина, — на всякий случай напомнил я.

— Значит, мне не показалось, — не оборачиваясь, вздохнул он. — Старею, забываю древние тексты. Может, это?

Сигурд, Сигурд, погоди!

К Бумбрунгильде не ходи,

У неё, как знают все,

Бронированный корсет.

Пояс верности у ней —

Гордость фирмы «Йотунхейм»!

Вот такая молодёжь,

Без отмычки хрен войдёшь…

Я обречённо покачал головой: бывший бог действительно начинает забывать настоящие заклинания, зато охотно лепит всякую опасную отсебятину. Меж тем корабль приближался…

— Па?! Чё, эти гламурные матросики с рогами опять припёрлись?

— О, а вот и тяжёлая артиллерия пожаловала. — Хлопнув себя по лбу, я быстро переиграл план защиты. — Лапка, встань вот здесь, рядом. Эй, кто-нибудь, принесите сюда с десяток булыжников покрупнее! Сможешь попасть вон в ту лодку?

— Легко! — Голубые глаза моей дочери загорелись охотничьим азартом.

— Моя госпожа, а я буду подавать вам камни! — мигом нарисовался рядом белый цверг.

Что-что, а хорошую драку северная нечисть никогда не пропустит, ведь есть шанс поживиться трофеями. Как и вовремя перебежать на сторону победителя — в этом они тоже мастера. Дружишь с цвергом — пересчитывай пальцы!

— Десик, Десик, хороший Десик. — Хельга ласково потрепала меж ушей расплывшегося в улыбке кривоногого негодяя в моих шортах и покачала в руке первый булыжник, килограмм эдак на семь-восемь.

— Все готовы?

— Сир, вам хоть раз приходилось повторять мне приказ? — тихо огрызнулся Седрик, но все прочие только вежливо кивнули.

Я предупреждающе поднял руку над головой. Летающий драккар подплывал всё ближе и ближе…

— Пли!

Моя дочь размахнулась от души и пульнула каменюку.

— Чё-то мимо, да?

Все согласились. Мимо — это не то слово, булыжник ушёл влево метров на десять от цели.

— Пли! — повторил я, когда враг подошёл ещё ближе.

Перелёт. Недолёт. Мимо. Мимо. В молоко. В белый свет как в копеечку. А перелётное судно уже едва не касалось носом зубцов наших стен. Да что же такое-то, а?

— Уймитесь, м-мыши сухопутные, — грозно потребовал капитан пиратского драккара, свешиваясь вниз. — М-мы сегодня н-не воюем. У нас, акулий зуб м-мне в пятку, другие цели. М-мы свататься п-пришли!

— Чего? — обернулся ко мне обалдевший Седрик.

Я тоже ничего не понял и потому в замешательстве опустил руку. Хельга недолго думая запустила очередным булыжником, который заботливый Десигуаль не успел выпустить из потных ладошек. Так что вы думаете, мать её, богиню прекращения жизнедеятельности, она попала! Восемь раз мимо, а когда не надо, попала! Да ещё как удачно-то…

Капитан Крюк из рода Кабана успел пригнуться, а вот троих здоровяков-викингов с дружелюбным оскалом снесло двойным снарядом к соседнему борту и, судя по грохоту медной посуды, докатило аж до камбуза!

— С последнего слова поподробнее, — попросил я, с трудом удерживая невозмутимое выражение лица.

— Хочу с-свататься к твоей д-дочери, — уже куда менее нагло пояснил главарь пиратов. — Г-говорят, она у т-тебя красавица, единственная н-наследница и всё такое…

— Ставр, он издевается, — первым определился Эд и с присущей всем северным богам горячностью бросился вперёд. — Не держите меня! Сейчас я его кастрирую, и ему будет нечем жениться! Седрик, подкинете меня повыше?

— Может, вам лучше попросить свою ненаглядную Ребекку?

Обладающий живым воображением, дядя Эдик на миг представил, что с ним будет, если его же любимая кобылка с двух задних лягнёт его в копчик, и внёс новое предложение:

— А я Хельгу попрошу!

— Наподдать вам коленом?

— Седрик, вы вечно меня критикуете! Хоть бы раз сами внесли что конструктивное.

Я так понял, что спор затянется, пока не дойдёт до драки. Поэтому прокашлялся, постучал себя кулаком в грудь и громко объявил:

— Руку моей дочери получит достойнейший! Самый умный, самый красивый, самый сильный и самый благородный!

— Не, ну п-прям слово в слово п-про меня, — чуть не прослезился капитан Крюк.

— Уверен? — Я подмигнул дочери.

Моя умничка, быстро подбежав, встала рядом, поискала глазами, выпросила у одного из наших стрелков арбалетный болт и на глазах у всех, демонстративно тонкими пальчиками завязала толстую стальную стрелу в красивый морской узел.

— Как развяжешь, подъезжай к ЗАГСу на белом лимузине, — серьёзно подтвердил я, забрасывая железяку на борт летающего судна.

Сверху на нас смотрело не менее полусотни бородатых рож, все бледные, словно полезный йогурт «Данон». Как вы догадались, жених показал себя самым бледным. Ему, с одной стороны, надо было хоть как-то сохранить лицо, а с другой — очень мало кто в этом мире мог повторить макраме моей застенчивой златовласки.

Кстати, насчёт застенчивости, это тоже не ирония, просто, приходя в Кость, Хельга чувствует себя более свободно, чем дома. А у нас, в школе и с подружками, она вечно смущающаяся, чуть нескладная девочка, с кучей комплексов, тщательно скрываемых за внешней бравадой. Я обнял её за плечи со всей отцовской нежностью, ощущая, какой она у меня ещё всё-таки котёнок.

— Девушка н-не могла т-такого сделать, это какой-то ф-фокус…

— Гореть тебе в аду, дьявольское отродье! — грозно рявкнула Хельга прямо у меня под ухом. — А ну спустись сюда и повтори! И… и… где моя обезьянка?!!

Кажется, только теперь она поняла, чем швырнула в корабль в последний раз. Что ей ответил капитан, как вы догадываетесь, я уже не услышал. Оба уха заполнила странная вязкая вата, и мир оглох. Или оглох я. В общем, звуки вокруг как-то очень резко кончились. Моя скромная дочь демонстративно подняла чей-то тяжёлый боевой молот, покрутила им над головой и запустила вверх, в голубые небеса. Подождав минут пять-десять, на пиратском корабле как-то поспешно подняли парус и без лишних вопросов отвалили.

На мачту кое-как вскарабкался Десигуаль и умоляюще протягивал к нам руки. Как он туда-то попал, не догадался сигануть с борта на стену? Подпрыгивающий на зубце стены кудрявый северный бог что-то кричал им вслед, и лицо его было красным от ярости. Седрик жестом остановил наших лучников, а я с тяжкой грустью подумал, что управлять защитой замка инвалиду второй группы по слуху, пожалуй, будет очень проблематично.