– Подробности вам ни к чему, поэтому скажу кратко – смерть его была страшной, но если б можно было, я бы его еще раз казнил.

– Он что-то еще натворил? – догадался Гуров.

– Он отца моего убил, – севшим голосом сказал Леший. – Когда я пропал, папа к нему обратился, чтобы узнать, что случилось, а тот ему в лоб: «Твой сын – предатель». Отец только и успел крикнуть: «Не верю» – и инфаркт. Так и не стало у меня папы, а мама его ненадолго пережила.

– Я бы сам за такое убил, – не сдержавшись, сказал Гуров.

– А весь наш разговор с бывшим командиром я на диктофон записал, а потом с семьями товарищей моих погибших встретился и дал им послушать, а еще рассказал, какой смертью их родные погибли и по чьей вине. И копии этой записи везде разослал – где-нибудь да заинтересуются, друзьям дал послушать и договорился с ними, что мне сообщат, когда Локтев-Назаров в Москве объявится. А недавно один из них мне позвонил и сказал, что этот ублюдок в Россию вернулся, в отставку вышел и на вольных хлебах посильную помощь разным старым знакомым оказывает. Собирался я в столицу наведаться, да тут то одно, то другое. Ладно, думаю, столько лет ждал, еще подожду. А потом эта история с Еленой началась, и я, как только описание некоего Александра услышал, так сразу заподозрил, кто это в Белогорск прибыл и воду мутит – нам же тогда перед отъездом его фотографию показывали, так я эту морду на всю оставшуюся жизнь запомнил. А уж когда мне его имя-отчество назвали, тут и последние сомнения исчезли.

– Где же вы его нашли? – спросил Гуров.

– В общежитии для железнодорожных рабочих – там среди гастарбайтеров затеряться, как нечего делать, – объяснил Леший. – Он и пискнуть не успел, как я его по дороге перехватил и сюда привез.

– Ну, о том, что ты с ним делать собираешься, я не спрашиваю, – сказал Гордей.

– А что можно сделать с предателем и убийцей? – спросил его Леший. – На его совести семь трупов: товарищи мои боевые, которые по его вине смерть страшную приняли, родители мои, которые до срока ушли, ребенок мой не родившийся. И это только те, кого я знаю, потому что он предатель по сути своей, и это явно не все.

– Послушай! Не спеши! Не руби с плеча! Не пори горячку! – собрав остатки самообладания, начал Назаров. – Я отдам тебе все, что у меня есть, а это немало. Это очень немало!

– И что я буду делать с твоими деньгами? – зло рассмеялся Леший. – Благодаря им у меня новые уши с ногтями вырастут? Или я нормальным мужиком стану? Смогу жениться? Детей заведу? А может, они воскресят всех, кто мне был дорог?

– Иван Александрович! Не отдавайте меня ему! – умолял Назаров. – Вы не представляете себе, какие документы у меня есть! Это такой убойный компромат, что вы очень многих людей сможете в руках держать! Да вам в Москве будут в ножки кланяться! И с нефтью вам помогу! Я вас с такими людьми сведу, что вам и не снилось. Только не отдавайте меня ему!

– Заткнись, – заорал Гордей. – Ты ему жизнь сломал, а теперь просишь, чтобы я за тебя заступился? Он мне брат, а ты сволочь последняя! Будь же ты хоть сейчас мужиком! Умел гадить, умей и отвечать Пошли, Гуров.

Гордей встал со стула и пошел к двери, а Гуров за ним.

– Не волнуйся, брат, он мне и документы отдаст, и все остальное как на духу скажет, – сказал им вслед Леший. – Кстати, мне отпуск нужен.

– Нет базара. Только к свадьбе вернись, пожалуйста, – ты же у меня свидетелем будешь, – попросил Гордей.

– Вернусь, – твердо сказал Леший.

Гордей и Гуров вышли к машине, и хотя окно в комнате было открыто, но вонь там все равно стояла такая, что они теперь с наслаждением вдыхали холодный свежий воздух, как духи, и не могли надышаться.

– Словно в бочку с дерьмом нырнул, – зло сказал Гордей.

– И нахлебался там так, что с души воротит, – поддержал его Гуров.

– Давай, как приедем, в баню пойдем – ей-богу от этого всего отмыться хочется, – предложил Гордей.

– А мозги свои тоже попарим да вымоем, чтобы все забыть? – невесело спросил Гуров, но согласился: – Пойдем. И если чего найдется, давай выпьем, а то до того погано, что тошнит уже.

– Найдется, – пообещал Гордей и позвонил домой. – Аленушка, включи сауну, мы уже возвращаемся.

По дороге Гордей несколько раз искоса посмотрел на полковника, а потом все-таки сказал:

– Надеюсь, Гуров, ты понимаешь…

– Ни-че-го-шень-ки не понимаю, – помотал головой тот. – Я вчера так устал, что до сих пор отсыпаюсь, а ты мне мешаешь.

– Значит, понимаешь, – тут же успокоившись, удовлетворенно констатировал Гордей.

Позже, уже в сауне, когда они, разомлев и немного отвлекшись от всех событий этого страшного дня, отдыхали в предбаннике, Гордей сказал:

– Гуров, мы с Аленушкой тебя на свадьбу приглашаем – ты же в пятницу здесь еще будешь?

– Вы же, как я понял, тихо, по-семейному отметить хотели? – удивился Лев Иванович.

– Я, Гуров, к тебе в семью, конечно, не навязываюсь, но только ты нам с Аленушкой не чужой, – решительно заявил Гордей. – Не спаси ты ее тогда, еще неизвестно, как бы все повернулось. Да и в остальном выручил.

– Да у тебя такой Леший, что он и сам бы до всего додумался, – скромно заметил Лев.

– Не спорю, ума ему не занимать, но и ты своих заслуг не приуменьшай, – возразил на это Гордей. – Да и совсем уж тихо по-семейному не получится. Придется «Волгу» снимать.

– Ресторан, что ли? – спросил Гуров.

– Да, причем самый большой в городе, потому что бабушка кнутом щелкнула, – не без гордости сообщил Гордей.

– В каком смысле? – удивился Лев.

– В прямом, – развел руками Гордей. – Она сказала, что внучка у нее одна и замуж выходит один раз и на всю жизнь, так что в пятницу регистрироваться и венчаться мы в городе будем, а в субботу – уже в деревне гулять.

– А-а-а, так я тебе в роли свадебного генерала понадобился? – усмехнулся полковник.

– Не обижайся, Гуров, – попросил Гордей, – но там люди и покруче тебя будут – я же сказал, что бабушка кнутом щелкнула.

– Понятно, – кивнул тот. – Она всех своих бывших пациентов заставит прийти.

– Да их и заставлять не надо, – отмахнулся Гордей. – Кто же о своем будущем не думает? А ну, как прихватит по-серьезному? Куда кинешься? К врачам? Химию глотать? Лекарства поддельные, от которых один вред? В лучшем случае они просто не повредят. К кому тогда они на поклон пойдут? А к бабушке. Потому что травка-то она надежнее будет. Как же с ней после этого не дружить? Да и врачи сейчас такие, что от них лучше подальше держаться. Это тебе не старое поколение, которое свое дело действительно знало.

– Это Людмила Алексеевна так считает? – поинтересовался Гуров.

– А я что, в мешке зашитом живу? – возмутился Гордей. – Между прочим, мама у меня ни одной купленной в России таблетки, где бы ее ни сделали, не проглотила. Я ей все до единого лекарства из-за границы доставляю, потому что там за ними контроль соответствующий, а у нас такого намешают, что и здоровый богу душу отдаст.