— Велимир? — Василиса резко обернулась. Перед глазами тут же расплылись цветные круги.

— Вася! — Маг возник словно из ниоткуда. Прижал ее к себе, взял из рук клинок и прислонил к дереву. Темный ствол вобрал его в себя, словно и не было его там.

— Замерз совсем, ты где был?

— Пойдем, потихоньку. Рядом я был. Все время рядом. И когда ты на Змее Огненном летала, и когда с князем миловалась, и когда в лес заходила. Молодец потомок Горыни, везде успел. И род свой сохранить, и княжества получить, и царскую дочку в жены взять. Вот шельмец.

У Василисы подкосились ноги. В груди запекло. Горький, удушающий смог подступил к горлу.

— На какой дочке? — просипела она, вцепившись в рукав мага. Ноги еле двигались. Тело сделалось ватным. Но Велимир держал крепко, не позволяя остановиться или упасть.

— На тебе, глупенькая. По древнему нерушимому обряду. Ты что, не знала, что Змеи так могут? Им дано право предложить любой незамужней девице золотой подарок. Кто из девок примет, той и женой быть. А вы все как сороки. Чем он тебя купил? Кольцом, серьгами, может, бармами с эмалью? Конечно, княжич — ведь это не безродный лекарь. И не просто княжич, а владетель двух богатых феодов. И съел бы его царь Василий, не подавившись, а тут нельзя – родственник. Так что пойдем скорее, заждался небось твой суженый-ряженый, в свадебный кафтан наряженный. Ах, да. Он ведь не сказал, что ты жена ему. Как тать целовал. Видать, не верил, что ты из Нави живой выберешься. Погорюют они с царем Василием, помянут глупую девицу. Да что делать? Ее ж никто не заставлял, по воле сердца за любимым в мир мертвых пошла. Подумает правитель, поразмыслит, да отдаст свою младшую за Змееныша. Старшая-то сговорена уже. Вишь как складно. И царства целы, и дочери пристроены.

— Откуда ты все это знаешь? — Василиса вдруг увидела вдали свет костра, собрала оставшиеся силы и пошла вперед. Мысли в голове путались. Обида на Огана прожигала в сердце кислотные дыры. И через эти дыры сочилась, словно кровь, жизненная сила.

«Неужели обманул? Костер — это хорошо. Использовал как монету разменную? Костер – это люди, а где люди, там Явь. Эх, зря его рубаху не постирала. Я стирала рубахи?»

— Оглянись, дорогая моя, на всю округу ты единственное живое существо. Из плоти и крови. Твои эмоции словно фонарь. Греют и отдают тепло. Но этот фонарь несу я, остальным навьям приходится любоваться издали и питаться крохами. Ведь ты пришла за мной, так ведь?

— Я пришла за правдой… — язык еле слушался, в ушах звенело, а по спине текла струйка ледяного пота.

«“Навьи, а по-вашему, нежить — это ж мертвяки…” Мертвяки… кто так говорил?»

— Где мой меч?

— Не знаю, оставила, наверное, где-то. Да и не нужен он тебе, гляди.

Василиса уже и сама видела Калин-мост. На другом краю горел, играя оранжевыми всполохами, костер. И этот костер золотом высвечивал дорогу из Нави.

Все. Дошли. В лицо ударил холодный ветер Северного Феода. Василиса растерла ладонями лицо. Пара шагов по гладким бревнам, и маг вернется в Явь, а она закончит ордалию. Вот он - долгожданный конец ее пути.

От этой мысли стало не по себе.

«Не всегда завершение старого есть начало нового. Порой конец – это действительно все».

Усталость так и не проходила. Тянула камнем к земле. Навь опутала своими сетями, вытянула все силы, не желая упускать свою добычу.

Или то была не Навь?

Светлое пятно моста манило. Казалось, стоит только ступить на него и все твои тяготы, все заботы окажутся позади.

Василиса откинула ненужные мысли и сосредоточилась на костре: он, словно маяк, приковывал внимание, напоминал ей о том, что за Смородиной есть жизнь, есть тепло…

— Открывай проход, — поторопил ее Велимир. — Здесь безумно холодно.

Василиса пожала плечами, шагнула на золотистые бревна и словно налетела на незримую стену. Мост не пускал.

— Что ты творишь, дуреха?! — взревел Велимир. — Ты так и сама сгинешь, и меня не вытащишь! Кровью проход открывай, ну же!

«Нужен тот, кто откормит своими жизненными силами и откроет проход домой кровью».

— Мне нечем кровь пустить.

Маг в ответ лишь хищно улыбнулся. Взял Василису за руку, поцеловал внутреннюю часть запястья, чтобы в тот же миг рвануть его зубами.

Брызнула рубинами кровь, вспыхнула огнем река-Смородина.

«Кощъ!» — мысленно возопила Василиса, пытаясь вырваться из рук упира.

Увы, ответом ей была лишь могильная тишина.

Велимир же не терял времени даром. Он толкал Василису перед собой, ступая ровно туда, куда падала ее кровь.

— Ну чего ты дергаешься?! — маг уже не скрывал торжества в голосе. Каждый новый шаг давался ему легче и легче. — Лучше посмотри вперед, там твой муженек костер жжет, чтоб ты, не приведи Макошь, не заблудилась во тьме. Погляди, какой заботливый. Мне приятно будет принять его тело. А ведь у старухи-судьбы отменное чувство юмора! Он занял мое место, а теперь я займу его.

Сквозь застилающую глаза пелену Василиса увидела Огана. Тот стоял подле костра, скрестив на груди руки, и вглядывался в тьму Нави. За его спиной находился мужчина в форме поповичей. Она не могла разглядеть лица незнакомца, но явственно увидела нож, блеснувший в его руке.

— Оган! Попович, сзади! – но вместо крика из груди вырвался лишь хрип. Глаза, что все это время были слепы, наконец прозрели. Прав был Кощъ, да только вот теперь эту правду на шест не насадишь. Остается только смотреть, как тот, кого любишь, оседает наземь, как в предсмертии своем видит наконец ту, кого ждал.

— Не люблю сказки с плохим концом, — Велимир аккуратно отпустил бывшую невесту на холодные бревна моста. В ней больше нет нужды. Проход открыт, жертва принесена.

— И правильно, но они существуют независимо от воли героев, — собрала последние силы Василиса, хватаясь за ворот мужской рубахи.

Взметнулась вверх девичья рука, взвился черной плетью подаренный чудкой шнурок. Упир захрипел и схватился за горло. Ведьмино проклятье впилось в плоть, сжигая порождение отяжелевшей души.

Но Василиса уже не видела этого. В ее распахнутых глазах отражалось серое небо Нави. Белая снежинка неспешно слетела на девичьи ресницы, да так и осталась там.

Снег в Нави — всегда слезы по умершим. Он очень замедляет путь домой.