скакать, поэтому хватай чертов телефон и добудь себе мужика!

Я фыркнула от смеха. Я ожидала, что Лилиана поделится некоей мудростью о том, что на дворе третье тысячелетие, и коль скоро в спальне у женщин теперь все возможности, должно быть право и приглашать мужчин на свидания. Впрочем, в логике ей все равно было сложно отказать. Я серьезно посмотрела на подругу.

– Я в жизни не приглашала мужчину на свидание.

– А чего ты боишься? Что он откажется? Так ты и так уже ходишь как побитая. Ну, отчего не попытаться? Ты же явно хочешь поиграть в маленькую наездницу!

Я не сдержала улыбки.

– Я подумаю.

– Можешь включить громкую связь. Если растеряешься, я тебе подскажу.

Этого, конечно, я бы не допустила, но осталась благодарна подруге за заботу. Пусть даже такую своеобразную.

– Спасибо, Лили.

* * *

К концу недели Кеннеди так и не объявился. Я надеялась, что он соскучится и позвонит: мои контакты, как вы понимаете, были известны ему как нельзя лучше. В пять часов в пятницу я сидела за рабочим столом, абсолютно не стремясь домой. Коллеги уже спешили к выходу, а я все разбиралась в своей почте, решив отыскать письма, с которых все началось. Перечитывая цепочку сообщений, я кое-что оценила иначе, в частности, ответ автора колонки советов (вернее, ее помощницы). Сорайя писала:

«Дорогая Скучающая!

Мне кажется, Ваша проблема не в рождественских письмах Вашей мамы, хотя я тоже нахожу ее отзыв бестактным. Если Вы копнете поглубже, то поймете, что корень проблемы – Ваша собственная жизнь, вернее, ее отсутствие. Иногда людям надо сказать неприятную правду, и если друзья и родственники деликатно помалкивают, на помощь прихожу я. Признайтесь в глубине души: именно вышеназванная проблема и побудила Вас мне написать, верно? Итак, мой Вам совет: не сидите на заднице, начните жить интересно. Дайте Вашей матери повод о чем-то написать! Жизнь слишком коротка, чтобы быть скучающей занудой».

Господи, как разозлило меня тогда это письмо! Но теперь я поняла, что Сорайя попала в точку – у меня нет личной жизни.

Я вздохнула. Особа отчаянного склада попыталась бы это как-то изменить. А я закрыла ноутбук и надела пальто.

Четыре часа спустя, уже дома, я все думала о той переписке. Уплетая пиццу и запивая вином, я вдруг решила еще раз написать колумнистке: если она оказалась права один раз, может, подскажет, как мне быть с Кеннеди? Схватив ноутбук, я, подстраховавшись, начала писать с моей личной почты (не хватало, чтобы ответ и на этот раз попал не в те руки):

«Дорогая Сорайя!

Я писала Вам несколько недель назад по поводу рождественских писем моей матери. Вы еще назвали меня занудой и по ошибке отправили свой совет моему коллеге, которого зовут так же, как меня, только наоборот. Вспомнили? Прежде всего я хочу извиниться. Я была в очень взвинченном состоянии, когда получила Ваше письмо. Вы посоветовали мне зажить интереснее и отправили ответ одному моему неприятному сотруднику, который злорадно переслал его мне, подбросив свои три гроша. Поэтому я написала Вам в таких резких выражениях и прошу меня за это простить.

Ваш совет было трудно принять, но за последнюю неделю я поняла, что Вы были правы. Несколько дней настоящей жизни заставили меня понять, что я не жила вовсе. Поэтому сегодня я пишу опять. Неприятный тип, которому Вы отправили ответ, оказался не таким уж неприятным. Более того, выяснилось, что он просто замечательный. Мы провели вместе несколько дней, и все шло прекрасно. А потом перестало. И теперь я не знаю, как поступить.

Мне он понравился настолько, что я готова была отдаться возникавшему между нами чувству. Мне казалось, что и он неравнодушен ко мне, но едва в отношениях наметился прогресс, как он самоустранился (понимаете, когда-то его обидели, незаслуженно и жестоко). И теперь я ломаю голову, не то он боится снова остаться с разбитым сердцем, не то я не нравлюсь ему настолько, как мне казалось.

Открою Вам маленький секрет, Сорайя: я несколько старомодна и до сих пор жду принца на белом коне, который умчит меня в свое королевство, вырвав из лап опасности. Поэтому я не решаюсь сама приударить за этим человеком – первым мужчиной, рядом с которым я вспомнила, что такое сердечный трепет. Подскажите, как правильно поступить: рискнуть пригласить его куда-нибудь или решительно перевернуть страницу, потому что он вовсе не влюблен?

Бывшая Скучающая».

Глава 12

Кеннеди

Сосредоточиться на работе в последние дни стало неподъемно сложно. Рукопись сама себя не отредактирует, однако я мог думать только о Райли – как она всхлипнула мне в рот, когда мы целовались, какой нежной была ее кожа, когда я массировал ей плечо, и какой счастливой выглядела Райли, сидя в кресле посреди танцпола, за секунду до того, как я, фигурально говоря, уделался от страха. Словно вошли какие-то контролеры счастья и задержали мой разум. До той минуты наше общение было чудесным. А теперь чем больше я старался о ней не думать, тем больше думал только о ней. В общем, все сложно.

– Райли!

У меня внутри так и оборвалось – мне показалось, что кто-то зовет ее, но это оказался всего лишь мой коллега Александр.

Всякий раз, как меня окликали по фамилии, я вздрагивал. Голова мгновенно поворачивалась на звук, потому что я надеялся, что это она вошла в кабинет. Такая вероятность не исключалась, учитывая, что мы работали в филиалах одного издательства.

Крутнувшись на стуле, я бросил:

– Чего тебе?

От адреналина стучало в висках, и все от одного-единственного имени.

– Мы идем на обед, ты с нами?

– Спасибо, здесь поем.

Перевод: «Я не желаю ни с кем разговаривать и останусь здесь предаваться унынию, что поступил как трус, отказавшись от лучшего, что у меня было в жизни».

– Ты в порядке? С виду вроде не в своей тарелке.

– В порядке, – огрызнулся я.

Александр пожал плечами.

– Дело твое. Пока, приятель.

Я сидел, мрачно постукивая ручкой и в сотый раз доказывая себе, что поступил правильно, оттолкнув от себя Райли. Мне действительно казалось, что я оказал ей услугу, но моя тоска от этого не уменьшалась. Я хотел ее коснуться, а это чистой воды эгоизм, учитывая, что я не гожусь для отношений. Упускать такую девушку, как Райли, непростительная глупость, однако я неоднократно удерживал себя от того, чтобы написать ей с вопросом, как