уже все равно, и затея кажется глупой. Я просто объясняю ход своих мыслей в тот момент.

– Но если Кеннеди не твой бойфренд, кто же он?

Хороший вопрос.

– Коллега с работы. Вернее, мы работаем в разных филиалах. О космической программе он придумал, но не все: он действительно подавал туда заявление и был принят. Вот откуда он столько знает о космосе. Сейчас он работает в «Стар Паблишинг», как и я. Не вини его во лжи, он хотел мне помочь. Это целиком моя вина.

Интересно: несмотря ни на что, я по-прежнему его защищала.

– Да, ловко вы меня одурачили… – послышалось в трубке ожидаемое. Но следующий мамин вопрос меня удивил: – Слушай, а почему вы не вместе? Кеннеди мало того что лгал ради тебя, он – находка во всех отношениях! Между вами такие флюиды, что хоть рукой щупай. Такого не подделаешь, Райли.

– Это сложно, мам. К концу моей поездки, когда мы гостили у его родных, я действительно начала в него влюбляться.

Мать засмеялась:

– Видишь, судьбу не обманешь!

М-да уж.

– Но ты все равно прости меня за ложь.

– Ну, он нас всех очаровал… Больше так не делай, Райли, и не только потому, что врать нехорошо, а просто какой в этом смысл? Я люблю тебя такой, какая ты есть, даже если в письмах порой перегибаю палку. Клянусь. Я не догадывалась, что тебе неприятно. Знаешь, после смерти вашего отца я искала способы отвлечься – делала рождественское оформление все больше и роскошнее, старалась в своих письмах выставить все просто идеальным. Понимаешь, – тут ее голос задрожал, – мне без него очень грустно. Я держусь изо всех сил, но я не знала, что без вашего отца мне будет так плохо.

– Мам, мне очень жаль. Я тебя люблю.

– Видно, я убедила себя, что если все поверят, какая у меня замечательная жизнь, то в конце концов в это поверю и я. Не лучший пример я подала своим детям, но, Райли, всегда будь со мной честна, даже если я этого не заслуживаю… – Мама вздохнула. – Расскажи мне о Кеннеди. Ты ведь мне толком так и не ответила, какие есть препятствия вашему сближению?

– Это длинная история, но суть в том, что бывшая невеста Кеннеди в итоге вышла замуж за его брата.

Мать ахнула.

– Ужас какой! Погоди, так это на ту свадьбу вы ездили?

– Да. С тех пор Кеннеди сторонится отношений, не желая снова такое пережить, хотя я не могу сказать с полной уверенностью, что именно поэтому он мне не позвонил. Должно быть, я его просто не интересую.

Вдруг что-то звякнуло об оконное стекло – мелкое, вроде камушка. Почуяв неладное, Сестра Мэри-Элис залаяла и побежала к окну.

– Мам, подожди…

Выглянув на улицу, я увидела то, чего меньше всего на свете ожидала увидеть: мужчину на красивой белой лошади. Я прищурилась, стараясь разглядеть, кто это. Секунду спустя мои глаза выпучились, и я, беззвучно ахнув, отскочила от окна. Телефон выскользнул у меня из руки и упал на пол. Я слышала мамин голос в трубке, но я не могла делать несколько дел сразу.

Не каждый день мужчина твоей мечты приезжает к тебе на белом коне!

Я распахнула окно, не заботясь о морозе.

– Кеннеди! Ты что такое делаешь?

Он явно с трудом справлялся с лошадью. Конь поднялся на дыбы, и Кеннеди едва удержался в седле. Опустившись на все четыре ноги, лошадь оглушительно заржала и принялась беспокойно топтаться на месте.

Кеннеди ухитрился прокричать, подбирая поводья:

– Райли, ты можешь на минуту спуститься?

Все еще в шоке я нагнулась и подняла с пола телефон.

– Райли, у тебя все в порядке? – в панике кричала мать. – Я слышала треск! Что происходит? Что стряслось?

Как в тумане, я побежала к двери, но заметила, как Сестра Мэри-Элис поглядывает на открытое окошко. Я загнала собачонку в спальню и прикрыла дверь, тут же снова кинулась к выходу и, задыхаясь, объяснила ситуацию, кое-как заперев замок и кинувшись вниз по лестнице:

– Мам… я… телефон уронила… Слушай… тут Кеннеди… вспомни солнце, вот и лучик… он приехал… сюда… на коне.

Это ее заинтересовало.

– Ты сказала – на коне?!

Я не удержалась от смеха.

– Да! На белом!

– Не поняла.

– Мам, я тоже не поняла.

– Ладно, беги вниз и узнай, что он хочет. Что бы ни происходило, не вешай трубку! Я должна это слышать!!!

Выбежав на тротуар, я остановилась, глядя на Кеннеди расширенными глазами, совершенно покоренная увиденным.

Кеннеди, совсем замучившись с разыгравшейся лошадью, топтавшейся между двух припаркованных машин, неожиданно спросил:

– Я опоздал?

– Куда опоздал?

– Она тебе уже ответила?

– Кто?

– Ида, Сорайя – как ее там, черт побери!

Сорайя?! Откуда он знает, что я снова ей написала?

– Нет, так и не ответила, но откуда ты…

– Я видел тебя с тем парнем и подумал…

– С каким парнем?

– Позавчера ты с ним вышла из подъезда.

– А, с этим? Нет, это было платоническое свида… – Я встряхнула головой. – Стоп, Кеннеди, ты за мной следил, что ли?

– Нет, я кофе пил через улицу… – Он с трудом сдерживал коня. – Короче… я опоздал?

Ума не приложу, как он догадался про Сорайю, но мне было все равно. Я была ужасно рада его видеть.

Я заглянула ему в глаза, и то, что я увидела, вызвало у меня слезы. Морозное дыхание клубилось у моего лица, когда я отчаянно замотала головой и выговорила слова, которые Кеннеди желал услышать:

– Нет, не опоздал.

– Райли, я…

Договорить он не успел – его прервало тонкое тявканье Сестры Мэри-Элис. Подняв головы, мы увидели, что собачонка лает, прижавшись носом к окну моей спальни. Конь от испуга разошелся окончательно, чуть не сбросив седока на землю. Остановившись на секунду, он навалил на тротуар большую кучу навоза и галопом поскакал по улице. Кеннеди чудом держался в седле.

Я в ужасе смотрела на это, а издалека донеслось:

– Подожди меня, Райли, я сейчас верну-усь!

Я почти забыла, что держу телефон. Из него доносился приглушенный мамин голос:

– Райли, что у вас происходит, во имя Господа?

Я поднесла телефон к уху.

– Мам, я сама не поняла. Кеннеди приехал на белом коне. Я не успела толком расспросить, потому что Сестра Мэри-Элис начала тявкать из окна. Она испугала лошадь, и та обкакала весь тротуар, а потом рванула в галоп, и Кеннеди держался из последних сил!

– Что вы там все, с ума посходили? – донеслось из мобильного сквозь взрывы хохота.

Я покачала головой и широко улыбнулась, слыша,