о чем думать, кроме нее.

Не говоря уже о том, что сердце начинает бешено биться всякий раз, как на рабочую почту мне приходит письмо. Первая мысль: а вдруг это она?

Меня бросило в пот. Дрожащей рукой я провел по волосам и с усилием выдохнул.

Ерунда какая-то.

Когда бы я успел в нее влюбиться? Мы знакомы без году неделя!

Нет, со мной что-то другое.

Меня бросало в жар, как при простуде, и кружилась голова, когда я перебирал другие варианты. Наконец я остановился на единственном приемлемом ответе.

Я заболел.

* * *

Я решился выйти из дому, прикупить антипростудных средств. Тайленол, витамины С, Д и Е, мультивитамины, антациды – что-то же должно помочь и убрать болезненное стеснение в груди!

– Что, потряхивает? – спросил меня провизор в белом халате.

– Да. Вирус, наверное.

Он кивнул:

– Сейчас как раз ходит что-то подобное.

Я знал! Вот как в воду глядел!

Аптекарь посмотрел в окно.

– Укутайтесь получше, вон что на улице творится.

Пока я был в аптеке, снаружи будто кто-то встряхнул снежный шар. Я расплатился, затолкал пакет во внутренний карман пальто, застегнулся и поднял воротник. Хотя валил густой снег, домой мне идти не хотелось. Я безвылазно просидел в квартире полтора дня и решил прогуляться.

Через час мое темно-синее полупальто превратилось в белое, а я оказался за несколько кварталов от места, где Райли, по ее словам, жила. Я не собирался в гости, но все равно пошел к ее дому. Остановившись напротив, я сообразил, что не знаю номера квартиры. Она могла жить с первого по двенадцатый этаж. Я начал разглядывать окна.

Кое-где рамы были обведены елочными гирляндами, за одним стояла менора. Некоторые Скруджи ни черта не украсили и сидели со спущенными шторами. Но одна квартира на третьем этаже слева привлекла мое внимание: ну точно будто кого-то стошнило Рождеством. Тут тебе и мигающие гирлянды по периметру окна, и декоративная елочка посередине, и гирлянда вдоль наружного подоконника.

Я улыбнулся, догадавшись, кто там живет. Райли могла сколько угодно брюзжать насчет привычек своей матери, но она сделала все, чтобы почтить память покойного отца, любившего Рождество. Думаю, она даже не сознавала, что поступает в точности как ее мать.

Я стоял напротив и глядел на это окно, любуясь украшениями и надеясь, что Райли дома. Пора было уходить – я не хотел, чтобы она случайно выглянула и увидела меня: еще решит, что я ее преследую (я действительно за ней следил, но не хотел, чтобы она так подумала).

Но я не смог заставить себя уйти. Тогда я пошел в кофейню на углу. Стряхнув толстый слой снега, я попросил столик у окна. Пальцы у меня совсем замерзли, поэтому имело смысл согреться перед обратной дорогой. В конце концов, раз я заболел, зачем же наживать осложнения?

Заказав капучино, я поудобнее устроился на стуле и стал смотреть на дом Райли. Сейчас согреюсь и пойду. Я за ней не слежу.

Однако спустя полтора часа и еще два капучино я по-прежнему смотрел на ее дом. Ничего особо не изменилось. Лицо и руки согрелись, в подъезд входили и выходили люди, но Райли не показывалась.

Да что я, с ума сошел, что ли…

Я вздохнул и подозвал официантку, чтобы расплатиться. Она заслужила солидных чаевых, раз я занимал ее столик так долго. Вынув несколько банкнот из бумажника, я оставил их под счетом и встал, надевая пальто. Я бросил последний взгляд на дом Райли, и тут окно, за которым она, по моим расчетам, жила, погасло.

Я замер. Может, она рано ложится спать?

Или это вообще не ее квартира? Может, Райли решилась открыть новую страницу и переехала?

Я подождал несколько минут, но ничего не происходило. Пожав плечами, я решил все-таки двигать домой.

Но, открыв дверь кофейни, я замер на пороге. Из подъезда показалась Райли.

И она была не одна.

Глава 13

Райли

Прошло три дня после моего свидания с Тревором, приятным молодым человеком из нашего дома. Тревор уже несколько раз приглашал меня куда-нибудь сходить, и я неизменно отказывалась. Но после того, как я доверила свои огорчения «дорогой Иде», я решила взять судьбу в свои руки и ответила согласием.

Мы отлично провели время, но я бы солгала, что не думала о Кеннеди все время, пока сидела в «Серендипити 3»[6] с Тревором. Мне неприятно было это сознавать, но я ничего не могла поделать. Тревор в принципе славный парень и всем хорош, кроме одного: он не Кеннеди Райли.

От «дорогой Иды» не было ответа, и я уже не надеялась его получить: после моей резкой отповеди она, наверное, занесла меня в черный список. Втайне я надеялась, что Сорайя прочтет мой имейл и убедит меня связаться с Кеннеди. У самой меня просто не хватало смелости. Почему я до сих пор цепляюсь за человека, который не захотел быть со мной? Если бы я его интересовала, он бы уже давно позвонил.

Зазвонил телефон, оторвав меня от размышлений. Сердце учащенно забилось от вероятности, что это может быть Кеннеди.

Я взглянула на экран. Звонила моя мать.

Адреналин тут же схлынул.

– Привет, мам.

– Здравствуй, дочка. Звоню просто так. Ты в порядке?

Вздохнув в телефон, я уставилась в отражение рождественской гирлянды в оконном стекле.

Когда я не ответила, мать почуяла неладное.

– О нет! Что-нибудь случилось с Кеннеди?

Ну вот.

Я не планировала заводить этот разговор и объяснять исчезновение Кеннеди из моей жизни, но у меня не осталось энергии и дальше водить ее за нос. Поэтому, вместо того чтобы состряпать лживую версию, я решила сказать правду.

– Мам, я тебе солгала, о чем сожалею, – выпалила я.

– О чем? В каком смысле – солгала?

– Кеннеди не мой бойфренд.

– Что?! Это невозможно! Вы же казались такими влюбленными!

– Внешность порой обманчива, – вздохнула я. – Я обо всем солгала.

– Да зачем, черт побери, тебе понадобилось такое врать?

– Ну, я хотела дать тебе повод гордиться мной. Каждый год в твоем рождественском письме я получаюсь твоим единственным ребенком, которому нечем похвастаться. Мне так надоело быть хуже остальных, что я решила: хоть понарошку, но приведу показать кого-нибудь стоящего, и тогда ты наконец начнешь мной гордиться.

Мать надолго замолчала. Наконец она произнесла:

– Я даже не знаю, что сказать. Я и предположить не могла, что от моих писем ты чувствуешь себя хуже других. Я в жизни такого не хотела.

– Знаю. Честно говоря, мне