— Ты должна снова им позвонить. Сообщишь, что мне намного лучше, что я поправилась, и меня скоро выпишут из больницы. Может, это их успокоит. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Когда тебя отпустят домой, мама? — спросила Мелисса.

— Пока не знаю. Доктор хочет, чтобы я еще несколько дней побыла под наблюдением. Как там наши любимые мальчишки?

— Все в порядке, не переживай. Знаешь, они повзрослели за последнее время.

— Так же, как и вы, мои дорогие! Чтобы я делала без вас? — добавила она, обнимая нас по очереди.

С легким сердцем я возвращалась в гостиницу. Даже если нам будут и далее угрожать по телефону, я не стану обращать на это внимание, главное, что мать жива.

После полного выздоровления, после пятнадцати дней, которые показались нам веками, мать вернулась домой и сразу написала жалобы в несколько инстанций по поводу телефонных угроз. Полиция не могла ничего поделать, поскольку доказательств, что нам угрожают, у нас не было, да и имен недоброжелателей мы не знали. Нас не могли защищать неизвестно от кого! Какое оправдание! Мать попросила предоставить нам статус беженцев, но ей ответили, что такой статус предоставляется только иностранцам. А она родилась во Франции, значит, должна рассчитывать на собственные силы! Испробовав все средства, мы чувствовали себя беспомощными. Тогда мы еще не знали, что для нас есть и другое решение.

* * *

Однажды вечером, когда мы, забрав близнецов из школы, а Заха из детсада, возвращались в гостиницу, хозяин задержал нас возле стойки администратора. Разъяренный, он размахивал конвертом.

— Ваш чек! Оплачено лишь половину стоимости проживания. Между тем, мои тарифы остались прежними! — кричал он на весь вестибюль.

Проходившие мимо постояльцы оборачивались или останавливались поглазеть на сцену. Хозяин не обращал на них внимания.

— Если к концу месяца со мной полностью не рассчитаются, я вышвырну вас на улицу! — поставил он условие, даже не дав нам возможности ответить.

Этот человек думал только о деньгах, о своей выгоде. Он вполне мог подойти на роль скупого из комедии Мольера. Он унижал нас, думая только о своем чеке, и, уверена, вполне мог выставить детей на улицу.

— Самия, вы мне нравитесь, так же как и ваши дети. И мне не доставляет радости говорить вам эти слова, — добавил он в конце, чтобы подсластить пилюлю и не выглядеть извергом.

Сыграв роль Гарпагона, он тут же превращался в Тартюфа[20].

Хорошее же у нас будет положение, когда мы снова окажемся на улице без средств к существованию. Двое взрослых смогли бы справиться с такой ситуацией.

Двое взрослых и один подросток возраста Мелиссы, возможно, тоже, с минимальными потерями. Но оказаться без крыши над головой с тремя малолетними детьми — это катастрофа! Мы так рисковали. Детей могли отдать под опеку государства или вообще выслать из страны.

Как-то после обеда мы с матерью и сестрой отправились выпить кофе. Мать казалась очень грустной, думала о чем-то своем. Возможно, она нас совсем не слушала. В такие моменты я умышленно вставляла в свою речь смешные или совершенно глупые, бессмысленные фразы, чтобы проверить реакцию собеседника. Так же я поступила в тот день.

— Давайте соберем всех знакомых и устроим манифестацию.

Мать по-прежнему смотрела в одну точку. Я продолжила:

— Вчера передо мной приземлилась летающая тарелка с инопланетянами. Вокруг нее был светящейся ореол.

Мелисса давалась от смеха, а мать так ничего и не ответила.

— Мама, — позвала я так деликатно, как смогла.

— Да? — она медленно повернула голову в мою сторону.

— Что с тобой? Можно подумать, что ты прилетела с другой планеты.

— Мы должны уехать!

— Знаю, должны. Ты не в первый раз говоришь об этом, — добавила я без энтузиазма.

— Я знаю одну страну, в которой к нам отнесутся нормально. Мелисса вопросительно посмотрела ей в глаза.

— Объясни, мама. Мы тебя слушаем, — ее голос дрожал, она не могла совладать с чувствами из-за возможного скорого изменения привычного уклада.

— Начнем все сначала. Вчера в ресторане «Макдональдс» я познакомилась с человеком, алжирцем.

— А вдруг он из тех, которые нам угрожали?

— Нет. Дайте мне закончить. Он нелегал. Живет без документов. И он посоветовал нам уехать в Канаду.

— Супер!

Идея мне понравилась, я была вне себя от радости, так что с трудом контролировала свои чувства. А Мелисса, наоборот — выразила несогласие и даже заплакала.

— Нет, я не хочу! Мы бежали из Алжира, думая, что будет лучше, а получилось… сами знаете, что. Я только начала привыкать, чувствовать себя дома, как вы уже хотите снова все бросить и ехать в другое место!

— Чувствовать себя дома! Тебя же из жалости бесплатно кормят обедами! — удивилась я. — А твои братья по очереди спят на полу! Да мы даже не имеем права готовить еду там, где живем!

Молчание.

— Мы проводим время всей семьей, скучившись в маленькой каморке между двумя кроватями! Это так ты хочешь жить?

— А как же мои занятия в школе?

Мать вмешалась, чтобы поддержать меня.

— Если мы уедем, то, в самом деле, станем недосягаемы для всех недоброжелателей! Меня заверили, что жить там намного легче. Мы сможем обосноваться в том новом мире, где все организовано лучше, чем здесь.

Аргументы были убедительными. Мало-помалу Мелисса свыклась с мыслью о переезде, о новой попытке. Мать приступила к практическим шагам: визы, официальные документы, подсчеты расходов на дорогу. Я слушала ее рассеянно, будучи уверена, что все в руках Господа. Положить конец этому аду — единственное, что было для меня важно.

До сих пор моя жизнь была сплошной чередой несчастий, одно хуже другого, и никакого просвета. Я много думала об этом и пришла к выводу, что даже адские муки ниспосланы с небес. Но мы можем изменить это. В ту ночь я не смогла уснуть, настолько была взволнована. Я представляла себе эту поездку, возможность инкогнито приехать в страну тысячи возможностей. Все это давало мне надежду. Адреналин в крови позволял чувствовать себя по-настоящему живой, а не живым трупом. Я была готова и к покорению Эвереста.

На следующий день, а это было 11 сентября 2001 года, мы с матерью обедали в ресторане и строили планы об отъезде. Во сколько нам это обойдется? Как получить визы? И конечно, когда именно мы уедем?

Мать сидела спиной к телевизору, а я — лицом к экрану. Она как раз рассказывала мне об Америке, когда я с ужасом увидела, как какой-то самолет взорвался, врезавшись в один из небоскребов-близнецов в Нью-Йорке. Я знала, что это именно Нью-Йорк: видела американские фильмы-катастрофы, действия которых происходили именно там. Но это был не фильм, а программа новостей, и происходящее выходило за рамки любой фантазии.