один и то мельком, но этот – красивый. Большой, ровный. Мне очень хочется взять его в рот.

Не снимая ладони, я смыкаю губы на головке, прохожусь по ней языком и вбираю член глубже. Чувствую свой вкус вперемешку с его и ужасно возбуждаюсь от этого. Никогда не думала, что это возможно, но меня всю трясет от желания.

Вскидываю глаза на Александра и вижу грозовые тучи во взгляде, направленном на меня. Из приоткрытого рта вырывается рваный выдох, руки он заводит за голову и впивается ими в спинку кровати. Мышцы играют на его руках и торсе, создавая кадр из спортивного журнала. Модели Хьюго Босс нервно курят в сторонке.

Одной рукой я скольжу по его твердому животу, продолжая неспешно двигаться вниз и вверх, языком и губами. Это интересно. Это приятно обоим. Ему – физически, мне – эмоционально. Видеть, как хорошо я могу ему сделать…

– Черт, я ужасно хочу в тебя, одуванчик, – хрипит он, не сводя прожигающего взгляда с моих губ. – Хотя нет. Продолжи так.

Он опускает ладонь вниз и очерчивает пальцами мою щеку. Запускает руку мне в волосы и мягко помогает двигаться в приятном для него ритме. Не давит, не напрягает. Направляет.

Неожиданно он оттягивает мою голову и, перехватывая член второй рукой, совершает несколько интенсивных движений. Густая жидкость попадает мне на грудь и живот под протяжный мужской стон. И это тоже ужасно эротично.

Александр закрывает глаза сгибом локтя и начинает смеяться. Я осторожно вытягиваюсь вдоль его тела, чтобы не испачкать простыни.

– Хорошо?

– Черт, одуванчик, это лучшее завершение этого долбаного дня. Мне кажется, я даже встать сейчас не смогу.

Улыбка растекается по лицу, отражая мое внутреннее ликование. Наверное, после всего, что сегодня было глупо называть его Александром. Хотя это имя очень идёт ему и его статусу. Даже язык не поворачивается его сократить. Но мы же перешли на новый уровень, да?

– Саш, – несмело тяну я. Перекатываю на языке, пробую на вкус это новое обращение.

Он отнимает руку от лица и впивается в меня странным взглядом.

– Мне бы в душ, – смеюсь я, показывая ладонью на свое тело.

– Будет исполнено, – он резко подрывается на кровати и подхватывает меня на руки. Я визжу от неожиданности и восторга.

– Кажется, ты говорил, что не сможешь даже встать!

– Я передумал, – подмигивает он мне.

Ногой открывает дверь помещения, локтем включает свет, ставит меня на дно керамической ванны и включает душ. От первых холодных капель я снова визжу. Саша смеется – легко и непринужденно – и на одной щеке образуется ямочка. Я такая невнимательная, или он никогда по-настоящему не смеялся раньше?

Он залезает ко мне, тянется за гелем для душа и очень нежно растирает им меня.

– Завтра ты будешь пахнуть, как я.

– Я уже пахну, как ты, – саркастично замечаю я.

Глаза мужчины загораются, и он обхватывает мыльными ладонями мою грудь.

– Черт, и как мне завтра работать с этой мыслью? Ничего не планируй на завтрашний обед.

– Как скажете, Босс.

– Кажется, я снова тебя хочу, – рычит мужчина и прижимает меня к стене. Холодная плитка почему-то обжигает тело в предвкушении нового приключения. – Придется спуститься вниз, кажется, в машине есть неприкосновенный запас, – мурчит мне на ухо Босс. – Безопасность превыше всего. Никуда не уходи, не шевелись, не вздумай одеваться. Я с тобой ещё не закончил.

Он исчезает за дверью, и спустя пару минут я слышу хлопок двери.

Боже, ощущение, что я застряла в порно-мыльной опере…

* * *

Утро наступает так рано и неожиданно, что я не сразу понимаю, что за сумасшедшая мелодия звучит в ухе. Разлепляю один глаз и тянусь к телефону, чтобы прекратить свои мучения. Но под рукой оказывается вовсе не разрывающий перепонки гаджет, а крепкий мужской торс.

Воспоминания минувшей ночи всплывают лентой ярких вспышек. Преимущественно восемнадцать плюс. Я расплываюсь в улыбке и сладко потягиваюсь в постели. Ужасно хочется спать, тело ломит, словно после марафона, но мне так хорошо!

– Одуванчик, что за жуткие звуки? – горячее дыхание опаляет мне щеку.

– Будильник.

– Сколько времени?

– Шесть тридцать.

– Выключи это адово устройство и иди сюда, – сильные мужские руки тянут меня в свои объятия, и я еле успеваю дотянуться до телефона.

Колючая щека ложится мне на плечо, нос утыкается в шею, а тяжёлая рука прижимает к кровати. Я тут же проваливаюсь обратно в сон.

Второе пробуждение выходит совсем другим: неспешным и мягким. Я поворачиваюсь на бок и чувствую тепло утренних лучей на лице. Из приоткрытого окна доносится чириканье птиц и шелест деревьев, звуки, которые еще напоминают лето. Я снова улыбаюсь, не в силах погасить рвущееся наружу счастье.

Тянусь к телефону и тут же подскакиваю на кровати. Восемь часов! Я опоздаю, и мне влепят штраф. Третий за месяц. И все, ползарплаты, считай, нет.

Оборачиваюсь, а мужчины в моей постели нет. Не очень приятное чувство. Встал и не разбудил меня? Может, он уже топчется в коридоре, облаченный в очередной идеальный костюм, ожидая от меня той же самостоятельности? Господи, какая же я дурочка, что не поставила второй будильник. Теперь собираться впопыхах… с моими-то волосами!

Заворачиваюсь в простыни и начинаю выискивать свои вещи на полу. Так, вот смятая футболка, тут же лифчик, где же трусики? Ползаю на четвереньках, исследуя подкроватное пространство, когда дверь в спальню приоткрывается. Вскидываю голову и встречаюсь с очередным насмешливым взглядом. Нет, он еще не одет…

Мягкие спортивные штаны низко сидят на бедрах, а помимо них на нем только… улыбка! В руках у него чашка с кофе, аромат которого достигает меня даже в другом конце комнаты. Очевидно, мы сегодня опоздаем.

– Не торопись, – говорит он, обжигая взглядом силуэт, завернутый в тонкую ткань. – И если ищешь белье, – он кивает на тумбочку у кровати.

Я поднимаю взгляд и густо краснею. Мои скромные белые трусики вольготно расположились на торшере. Черт. Вот позорище. Прижимаю к груди только что собранные вещи, попутно сжимая простынь, и энергично ползу к находке. Одним резким движением срываю злополучные трусы с торшера и, конечно же, тяну дурацкую лампу вместе с ними. Светильник начинает падать, и я подставляю руки, забывая, что они нужны, чтобы держать простынь на груди.

Громкий хохот разрывает пространство комнаты. Боже, почему, ну, почему ты сделал меня такой неудачницей? Ставлю торшер на место и снова закутываюсь по самые уши, горящие огнем стыда.

– Одуванчик, ты просто нечто! Жалко, что сегодня не выходной, завалить бы тебя прямо здесь на полу, – говорит Саша, сверкая глазами.