Солдаты его поддержали, загремели оружием, раззадоривая себя.

«А ведь и вправду перережут», – думал кавалер, он отлично понимал, что уж больно неравно вооружены люди фон Ливенбаха и его собственные солдаты.

Тут же ему в кирасу прилетел арбалетный болт, кирасу не пробил, скользнул и улетел под мышку. А вот Ёгану досталось, слегка. Болт чиркнул по луке седла и на палец вошел ему в ляжку, недалеко от причинного места. Ёган заорал:

– Ранили меня! Господин, меня ранили!

Волков, несмотря на серьезность ситуации, невольно засмеялся, глянул на слугу и сказал:

– Ну вот, с почином. И не ори так, то не рана, пустяк.

А люди рыцаря двинулись на них. Три пики, четыре алебарды. Плотный строй опытных людей, закованных в железо, да два арбалетчика.

– Шаг, ребята, навалимся дружно! – орал сержант со штандартом.

– Хилли-Вилли! – крикнул кавалер. – Палите в этого крикуна!

– Запаливай! – крикнул мальчишка, тот, что целился. – Я на него давно навел!

Ф-ф-фс-сш-ш-шпа-а-ах-х-х!

Снова хлопнул выстрел.

И сержант остановился. В его кирасе чернела дыра, такая, что палец можно было легко засунуть. Колени его стали подгибаться. Он стал сползать по древку штандарта на мостовую, с удивлением глядя именно на Волкова, словно его винил в том, что в него попали. И упал, роняя роскошно вышитый штандарт. Строй солдат врага остановился в двадцати шагах от людей кавалера.

Волков видел их лица, озадаченные, непонимающие. Чтобы усилить смятение противника, кавалер прицелился из арбалета в арбалетчика, что не укрылся за рядами своих, а стоял чуть в стороне. Выстрелил и попал, расстояние было небольшим. Попал тому в бок, но не так, чтобы убить. Сунул Ёгану арбалет, чтобы тот зарядил, но слуга не заметил этого, он сидел и разглядывал свою рану.

– Заряди, дурень! – рявкнул Волков.

Ёган схватил арбалет.

А солдаты врага стояли, все еще не зная, что делать. Кавалер понимал, что если они сейчас двинутся, то перебьют всех его людей, все, чего им для этого не хватало, так это командира.

– Эй вы, чертовы безбожники! – заорал он. – Чего вы ждете, начинайте! Найдется среди вас еще один дурак, кто отдаст приказ двигаться, мы готовы убить и его!

И помедлил.

– Ну, кто-нибудь сделает еще хоть один шаг в нашу сторону, кого убить следующим?

Желающих не нашлось. Солдаты врага готовы были уйти, и кавалер это понимал.

– Идите! – крикнул Волков. – И скажите другим, что добрый рыцарь Божий Фолькоф отпустил вас, чтобы у вас был шанс вернуться к Господу, в веру праведную!

Враги сначала стояли в нерешительности, ждали чего-то. А потом стали пятиться. Пошли назад молча. Остановились было у трупа сержанта, хотели его забрать, но Волков заорал:

– Не смейте ничего трогать, по закону войны то наша добыча! Того, кто тронет нашу добычу, сразу убьем! Клянусь!

Солдаты врага потоптались и снова попятились, так и не забрав ни штандарта рыцаря, ни тела товарища. Вскоре они перестроились в колону и, оглядываясь, ушли по улице на север.

– Господин! Поехали к монаху, а то кровь из меня идет, – заныл Ёган.

Кавалер глянул на рану и зло сказал:

– Не идет она уже, а та, что вышла, запеклась.

– Зато болит, – продолжал ныть слуга.

– Заткнись, не позорь меня перед людьми, – прошипел Волков, – ты сам хотел воинскому ремеслу учиться, так вот и учись и не смей скулить от такой пустяковины.

Он глянул на мальчишек. Хилли-Вилли были счастливы, старые солдаты хлопали их по плечам, говорили им такое, от чего у любого пятнадцатилетнего мальчишки кружилась бы голова.

– Эй, вы! – окликнул их кавалер и, указав на труп вражеского сержанта, сказал: – По закону войны это ваша добыча. Все, что его, то ваше. Только щит, копье и штандарт рыцаря я себе возьму.

Мальчишки смотрели на него и не верили.

– Ну чего встали, дурни, ждете, пока еретики вернутся? Бегите потрошить его. На нем одних доспехов на тридцать талеров.

Пока Волков подгонял мальчишек, не заметил, как к нему подошли два самых старых из солдат, что были с ним сейчас. Подошли, стали рядом молча, ждали, пока он их заметит. Он заметил, спросил холодно, глядя на них сверху вниз:

– Ну, чего вам?

– Пришли вам спасибо сказать, благослови вас Бог.

– Чего еще, за что? – чуть теплее отвечал кавалер.

– Думали, что смерть нам пришла, еретики нас в плен не берут, вы бы могли с человеком своим уйти, кони-то у вас добрые, а вы не побежали, думаем, что мало таких господ, как вы, мы видели за все время, что служим, – говорил один.

– Да будет вам, никакой я не особенный, – отмахнулся Волков, – и бежать я собирался, только думал, как бы так сделать, чтобы вас поменьше порубили. Да мальчишек моих сберечь хотел.

– Даже ежели и так, все одно сразу не побежали, – продолжил второй солдат, – да и то, что дозор выслали, нас сначала-то позабавило, думали, дуркует господин, а потом поняли, что не зря вы боялись. Знали, что делали. За то и говорим вам – спаси вас Бог.

– Ладно, будете благодарить, когда из этого поганого города вас выведу, – произнес Волков прохладно, делал вид, что ему благодарность солдат особо и не нужна.

А на самом деле он был польщен. Во время схватки, за мучительным напряжением, да и после он еще не понимал, что его действия спасли солдат, а солдаты это осознали, как только враг стал пятиться.

Тем временем труп убитого рыцарем сослуживца солдаты погрузили в телегу, туда же Хилли-Вилли положили снятые с вражеского сержанта доспехи; копье и щит с гербом Ливенбахов лежали уже там. Волков опять послал вперед дозор и дал приказ двигаться в винный дом. Ёган рассказывал, какую адскую боль он вытерпел, и показывал торчащий из ляжки арбалетный болт. Хилли-Вилли слушали его открыв рот. Только что эти мальчишки спасли своими меткими выстрелами их всех, но они этого как будто не понимали, настоящим героем для них был господин рыцарь и его человек Ёган, который так мужественно переносил страдания.

Волков приглядывался к ним. Он все ждал, они кое-что должны были ему сказать, но мальчишки болтали с Ёганом, и ему пришлось их подозвать.

– Ничего не хотите мне сказать? – спросил кавалер тихо, когда те уже шли рядом с его конем.

Они переглянулись.

– Ну! – настоял кавалер. – Говорите.

– Ну, это, – начал один из мальчишек, – мы у того убитого кошель нашли. Полный.

– Почему не сказали всем? – сурово спросил кавалер.

– Так побоялись, – сказал второй, – думали, как бы не украли его у нас.

– Он не ваш. Он общий, вы должны