– Мы справимся, сэр, спасибо, – сказала Грин. – К тому же в этом случае мы нарушим прямой запрет комиссара полиции: посвящать кого-либо из младших офицеров в деятельность книготорговцев и всего, что связано с существованием Древнего мира.

– Я бы посоветовал вам больше думать о той угрозе, которую представляют для вас бандиты этого мира, мисс Аркшо, – сказал Рег, снова игнорируя Грин. – Но вы сами роете себе могилу. Вот, держите мою карточку, вдруг передумаете.

Ни Сьюзен, ни Мерлин не пошевелились, чтобы взять визитку, так что суперинтендант положил ее на стол и пошел к выходу. Грин развернулась и направилась за ним, и вскоре молодые люди услышали их разговор в коридоре.

– Не знала, что вы уходите в отставку, сэр. Коста-дель-Соль?

– Не стебись, Грин. Ты же знаешь, я бы остался, если бы мог. Меня спроваживают, а моей пенсии хватит разве что на Коста-дель-Камбрия. И не намекай, что я скурвился, я этого не люблю. Коста-дель-Соль, как же!

– Всего хорошего, сэр.

Дверь захлопнулась, оборвав на полуслове энергичное:

– Да иди ты…

Через пару секунд Грин вернулась.

– Прошу прощения. Холли – настоящий зомби, мышей совсем не ловит. Бандиты потому так долго сидят тихо, что он слишком многое им позволяет! Да и сам лентяй, каких мало, – вечно торчит на скачках либо сидит на больничном. По-моему, он на прикорме у бандитов: ну нельзя быть таким никчемным совсем случайно. Странно, что его до сих пор не погнали. А теперь выкладывайте, что за чертовщина у вас творится.

– Это дела книготорговцев, – повторил Мерлин.

– До тех пор, пока они не пересекаются с делами полиции, – возразила Грин. – Тогда они становятся и моим делом. Особенно потому, что мне даже поговорить не с кем, кроме Торстона. Или Меррихью, которой никогда нет ни в одном из магазинов, а когда я звоню ей в деревню, ее полчаса зовут к телефону, так что счета набегают прямо зубодробительные. Сегодня я трижды звонила Торстону, и все три раза мне отвечали, что он занят.

– А он и в самом деле занят, – подтвердил Мерлин. – Разбирает личную библиотеку сэра Энтони Бланта. Бывшего сэра, разумеется, ведь рыцарское звание у него тоже отняли.

– Предателя? Значит, Советы тоже вовлечены…

– Нет, конечно, – перебил ее Мерлин. – Извини. Торстон… он и меня раздражает. Но Советы тут ни при чем. Просто у Бланта действительно отличная библиотека – сплошь первые издания и коллекционные экземпляры. Сейчас в Новом книжном все над ней ахают и охают, а Торстон больше всех, и ни до чего другого ему дела нет. Скорее бы он ушел.

– А он что, собирается? – спросила Грин. – Конечно, мой доступ к документам весьма ограничен, но, насколько я могу судить, Торстон и Меррихью руководят всеми операциями книготорговцев с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года.

Сьюзен вытаращила глаза:

– Как с тысяча восемьсот восемьдесят седьмого?

– Ну да, ты права, – нехотя подтвердил Мерлин. – В том, что касается Торстона. А Меррихью возглавила леворуких в тысяча восемьсот пятнадцатом, сразу после Ватерлоо. Те из нас, кого не успевают убить, живут очень долго. Послушай, тебе действительно лучше не знать, что у нас происходит. Ты же все-таки смертная, а для смертных правило всегда одно – меньше знаешь, дольше живешь.

– Это моя обязанность, – уперлась Грин. – Мисс Аркшо тоже что-то угрожает?

Мерлин помешкал и сказал:

– Думаю, да, хотя Предки считают, что нет. В общем, пока я у нее за охранника – ночую сегодня здесь. И такси будут регулярно проезжать.

– Миссис Лондон сказала, что прошлой ночью здесь пытались нарушить защиту, – сообщила Грин. – Ты говорил про какую-то кексу. Мой предшественник, вводя меня в должность, ни о чем таком не упомянул, что неудивительно, и сама я ничего не нашла. Что такое кекса?

– У миссис Эл очень длинные уши, – пожаловался Мерлин. – Кекса – это дурманная кошка. Про нее написано в «Золотой ветви»… хотя нет… не в той версии, которая дошла до печати. В общем, кекса – это дух, его вызывают из священных сосудов, в которых захоронены кошки фараонов. Сосуды привезли в Англию римляне, почти все мы уже прибрали к рукам, но что-то, видимо, осталось. Тварь очень опасная, но войти она не смогла, и вообще передвигается только по ночам, когда луна не молодая, но и не полная.

– То есть такая, как сегодня, – заметила Грин. – А подстрелить эту кексу можно? В смысле обычные пули ее берут?

– Теоретически да, – ответил Мерлин. – Правда, в нее трудно попасть, ведь она движется между нашим миром и… э-э-э… иным. Но, думаю, это все же проще, чем справиться с гоблинами…

– Почему? – спросила Сьюзен.

– Чтобы убить гоблина, нужно что-нибудь старое. Холодное железо или сталь, причем не промышленного производства, то есть хотя бы трехсотлетней давности. А еще лучше, чтобы орудие было каменным или деревянным. Как ветка болотного дуба в такси у Одри.

– А посторонние могут пострадать от тех, кто гонится за Сьюзен? Кстати, о гоблинах, насколько я понимаю, в Мейфэре сегодня утром случилось что-то особенное?

– Никто из публики не пострадал, – ответил Мерлин. – Гоблинам нужны были только мы, нас они и забрали – вытащили из времени, а тем, кто оказался рядом, на пару секунд затуманили мозги.

– Всем, кроме одной туристки из Америки. – Сьюзен зевнула. – Но она решила, что спит на ходу из-за разницы во времени.

– А ситуация с мисс Аркшо…

– Зовите меня Сьюзен. Вы же раньше называли меня так.

– Ситуация со Сьюзен разрешится в будущем? Я имею в виду, в ближайшем будущем?

– Не знаю, – ответил Мерлин. – Как обычно говорят у вас, следствие покажет.

– Может быть, все утрясется, – произнесла Сьюзен с надеждой. – И я найду отца… Ладно, пойду наверх. Спать чертовски хочется.

– Я к тебе еще зайду, – сказал Мерлин. – Не забудь сумку.

– А, да, – вспомнила Сьюзен, взяла крикетную сумку, в которой лежали мечи и ее одежда, и, не обращая внимания на вопросительно-недоверчивый взгляд Грин, вышла из комнаты.

В холле она наткнулась на миссис Лондон – та вертела в руках розовую метелку из перьев, притворяясь, будто смахивает пыль. На лестнице сидел Мистер Нимбус – благородного вида черный кот в белых носочках. На Сьюзен он поглядел с прищуром. Не то чтобы недоверчиво, но с сомнением, точно думал: «За этой девицей нужен глаз да глаз».

– Доброй ночи, миссис Лондон, – сказала Сьюзен. – Хочу пораньше лечь.

– Очень правильное решение, моя милая, – отозвалась та. – Принести тебе чашечку чая перед сном?

– Нет, спасибо. Я только приму душ и сразу лягу. Главное, не уснуть раньше.

– Приди, о сон, забвение забот[12], – внезапно процитировала миссис Лондон, чем немало удивила Сьюзен.