люди в чёрном, и были те самые маги-следопыты. Жабин каждому пожал руку, я склонила голову, благодаря, и они ушли. Сколько стоили их услуги, господин аптекарь не сказал, но думаю, что недёшево. Так быстро, по горячим следам найти преступников, которые уже через лес пытались уйти в сторону одного из больших городов, что расположены за горами.

Травы были немного помяты, какие-то сломаны, но Вениамин Львович уверил, что заберёт всё и посчитает честно.

Но больше всего его беспокоило, пострадал ли столетний корень, нет, он оказался в целости и сохранности.

– Забирай, – передо мной легли три мешочка с деньгами. – Пятьсот серебряных. Даю в долг под будущие травы. Молчи. Знаю, что расплатишься, – его взгляд плавно опустился на корень и вновь поднялся на меня.

– Расплачусь, непременно расплачусь, дайте список нужных вам трав, начну их искать.

– Держи, – аптекарь, словно из воздуха достал лист, исписанный мелким почерком. – В следующий раз скажу точную сумму долга. Посчитаю травы, вычту половину, затем налоги, корень трогать мы не имеем права, он будет отправлен в столицу.

Я слушала и кивала.

Первым делом, покинув аптеку, чуть ли не бегом, бросилась в сторону судейского подворья, заплатить штраф. Мало ли что там творится сейчас в деревенском подворье. Вдруг они откажутся принимать деньги по причине отсутствия Коленцева. Рисковать не хочу и не буду.

Запыхавшаяся, бросилась к знакомому мне столу, один раз я уже тут расставалась с деньгами.

– О, здравствуйте, я вас помню, – поднял голову молодой человек. – Опять провинились?

– Опять, опять, – выкладывая деньги на стол, рассказала, зачем пришла.

Улыбка сползла с лица работника суда.

– А вы точно в деревне живёте? – произнёс он, с помощью магии фиксируя оплату.

– Именно так, – произнесла, забирая магическую бумагу.

– Счастливого пути, – донеслось мне в спину, но оглядываться не стала. Все мысли были лишь о том, что скоро мы с детьми увидим Никиту.

Добравшись до деревни не останавливаясь, направила Вишню к судейскому двору, который, о чудо, был открыт, ворота нараспашку.

Соскочив с Вишневского, бросилась к первому попавшемуся работнику, тот от такого рвения испуганно сделал шаг назад.

– Вот оплаченная бумага, требую освободить Никиту Волкова, – потрясла возле ошарашенного лица. – Всё заплачено, обвинение снято.

– Хорошо, хорошо, госпожа Ламарк, что вы так кричите, я прекрасно слышу.

Он взял бумагу, открыл большую книгу, сверился, в ней появилась запись, подозвал охранника и приказал привести заключённого.

Никита вышел во двор, щурясь, отвык от яркого солнца.

– Виктория, – улыбнулся он. – Неужели у тебя получилось?

– Я смогла, Никита, всё получилось. Всё хорошо.

– Так, прекращайте тут в гляделки играть, – нахмурился судейский. – Волков, утром чтобы были на работе, основного наказания с вас никто не снимал.

Молодой человек потребовал приложить руку к камню, что Никита и сделал.

– Свободны, – произнёс тот, захлопывая книгу.

Домой мы возвращались не спеша. Никита отказался ехать верхом на Вишне, шёл рядом с ним, наши взгляды то и дело пересекались. Именно в этот момент я представила, как, отпуская проблемы, расслабляясь, облокачиваюсь на сильную мужскую грудь и чувствую его дыхание на виске, чуть пониже линии волос.

Глава 36. Треск и грохот

Наконец моя кровать была готова, но те два дня, пока Никита её доделывал, я спала в его комнате. Узнав, что моя спина и голова пострадали, тут же потребовал поменяться с ним местами. Он спал на полу в детской комнате, а я в его спальне.

Время шло, Никита продолжал отбывать наказание в шахте. Я вела хозяйство, в лес не ходила, ждала, что будет с корнями.

После полного подсчёта по травам мой долг Жабину уменьшился до четырехсот серебряных. Сто пятьдесят, выкопанные из подвала, я тут же отдала аптекарю, оставив пятьдесят на жизнь, уменьшив долг, осталась должна двести пятьдесят.

В деревне было относительно спокойно, Людмила иногда заходила в гости, рассказывала, как проходит её беременность. Токсикоз не мучил, но аппетит увеличился, а ещё ей постоянно хотелось зелёных кислых яблок, которые глава семейства старательно доставал в городе.

На следующий день после событий с Кирьяном заявилась его супруга. Кричала, ногами топала, но во двор не рвалась. Видя, что я не реагирую на её выпады, а она требовала с меня денежной компенсации за потерю кормильца, плюнула на землю, пообещав, что обязательно обратится в суд, и ушла.

На минуточку даже стало любопытно, какие требования она выдвинет в суде. Так и подмывало ей рассказать о том, что у Кирьяна были другие планы на дальнейшую жизнь, в которые драгоценная Клава не вписывалась. Да не стала, та бы не поверила, но негатива я бы отхватила с лихвой.

После того дня деревенские жители с опаской посматривали на меня, редко здоровались, а некоторые так вообще круг делали, словно я чёрная кошка.

Весело они тут живут, пострадавшая я, но жалеют Кирьяна с подельником.

Вчерашним вечером прибежал Кудря, слёзно просил найти две травки, которые необходимы для лечения Коленцева. Лекарь, не без помощи коллеги из города, разобрался, что за недуг свалил судью. Понизив голос, Кудря поведал, что это магический откат. Такого пожилой лекарь раньше не видел, поэтому не сразу и распознал. Судье помочь можно, облегчив страдания. Магическое наказание не очень сильное, так что примерно недели через полторы симптомы болезни полностью исчезнут.

Страшно было представить, если это наказание не сильное, то как выглядит сильное?

Помочь согласилась, всё же в какой-то мере и я виновата в случившемся. Так как у Никиты должен быть выходной, то и в лес пойти решили вместе.

– Доброе утро, – выйдя из комнаты, увидела вошедшего с улицы Никиту. Он встал с петушиным криком и уже успел переделать кучу дел, накормить живность, наносить воды, наколоть дров.

– Выспалась? – его лицо озарила улыбка, он что-то прятал за спиной.

– Да, прекрасно спала, – улыбнулась в ответ, вытянув шею, попыталась высмотреть, что он прячет. – Что у тебя там?

– Вика, для хорошего настроения, – в его руке был маленький букет полевых цветов, голубеньких, нежных, на тонких ножках.

– Спасибо, Никита, – почему-то краснея, забрала букетик, соприкоснувшись пальцами, на мгновение замерла, почувствовав подушечками тепло его рук.

Мне было приятно получать маленькие знаки внимания. Со дня освобождения Никита