– Что они сказали?

– Лукаса везут в больницу. Сильное отравление метаном… Кажется, могут быть последствия для нервной системы… И он не у нас – его доставят в Оленью Упряжь.

– Упряжь? Зачем? – с недоумением спросила я.

– Да кто их знает! Сказали, что нет оборудования. Или места… Они, наверное, сами не знают, что у них творится в их чёртовой больнице!!!

– Мам, успокойся, пожалуйста, – я хотела подойти к ней и, кто знает, может даже обнять, но этому было не суждено случиться.

– Я еду туда – и лично всё выясню. Хватит сидеть и прохлаждаться без дела!

Редко когда мне удавалось видеть мать такой бескомпромиссной. Но именно в такие минуты становилось ясно: упорства ей не занимать. Наверное, я что-то унаследовала и от неё – не прошло и секунды, как она уже встала, оделась, тут же собрала вещи в сумку и буквально сразу потянулась за верхней одеждой.

– Я поеду с тобой.

Мой пуховик ещё не успел просохнуть от растаявшего снега. Да и ноги уже слабо подавали признаки жизни. Но я твёрдо знала, что должна довести своё дело до конца.

– Нет, не поедешь… И не надо так на меня смотреть, Шейна. Ты и так сегодня сделала больше, чем я бы от тебя потребовала. Оставайся здесь на случай, если нам снова позвонят из больницы. Кто их знает, этих… Да, и позвони бабушке. Расскажи ей всё.

– Но мам, – я понимала, что она права, однако оставаться в стороне не хотелось.

– Никаких «но», Шейна! Это тоже важно. Я позвоню, если что-то узнаю.

– Удачи, – с добротой и некоторой обречённостью в голосе произнесла я, провожая мать на улицу.

Не везёт… Остаться здесь, когда отец… там!.. Но я прекрасно понимаю, что сил на беготню у меня уже не осталось. Последние иссякли ещё перед загрузкой в салон полицейского автомобиля.

Усталость я почувствовала буквально через пять минут, когда наконец избавилась от остатков уличной одежды и плюхнулась на диван, набирая в телефонной трубке номер бабушки. Спину ломило, голова ныла и раскалывалась как кокосовый орех, а ноги – о них я вообще лучше умолчу. Однако спать мне не хотелось ни капельки. И уж тем более сидеть без дела.

– Алло! Бабушка? Это я, Шейна. Я…

– Шейна! Ты слышала, что говорят в новостях? На шахте, где работает твой отец, случилось что-то ужасное. Все говорят о каком-то…

– …взрыве. Да, да, мы знаем. У отца всё нормально – он жив. Его доставили в больницу из-за отравления, но с ним всё в порядке! Мама сейчас как раз едет с этим делом разбираться.

Голос бабушки показался мне несколько усталым. Нет, не грустным или уж тем более взволнованным, а каким-то поникшим. Как будто она целый день проспала и только сейчас проснулась.

– Как у тебя дела?

Я решила переключиться на другую тему, чтобы лишний раз не заставлять её нервничать.

– Всё хорошо, Шейна. Вот на днях у соседки гостила – её внук приехал с каким-то «пэйд-джером». Говорит, что он почти как телефон – только с буквами вместо слов. А вчера смотрела концерт Криса Сименса до полуночи.

– Это тот, с патриотическими песнями о войне?

– Да-да. «Марш Победы» пел аж два раза – на бис, – бабушка негромко покашляла, и добавила. – Не то, что этот Норд…

– Норд ужасен, – посмеялась я. – Ты скажи, как твоё здоровье. А то я давно у тебя не была.

Однако бабушка замолчала, так и не ответив…

– Ба, ты слышишь? Алло!

К сожалению, ответила мне уже не она, а весьма надоедливый женский голос, возвестивший о том, что линия перегружена. Вот так – даже не поговорила с ней толком. Обидно.

Но хотя бы дозвонилась – уже хорошо. И всё-таки… Что-то до сих пор не оставляло меня в покое. Находясь одна, в пустой квартире, я не могла отбросить глупую, но крайне навязчивую тревогу. Изо всех сил хотелось с кем-нибудь поговорить, вылить душу, а не просиживать одной. Может, стоило позвонить Оливеру?

Оливер, точно! Я совсем о нём забыла!!! А ведь обещала заглянуть вечером… Быстро набрав его номер, мне удалось избежать перегрузку на линии и тут же выйти на него.

– Алло, Оливер, ты там?

Долгое молчание… Ответ:

– Да.

– Привет. Это Шейна. Ты извини меня, что не смогла заглянуть. Тут столько всего случилось, что ты мне даже не поверишь!

– Наверное…

Наверное? Что это за ответ такой???

– Ты как? У тебя всё в порядке? – решила я на всякий случай поинтересоваться.

– Да, конечно. В полном… – снова молчание, секунд на пять. – Так что у тебя стряслось?

– На первой шахте сегодня произошёл взрыв. Ты слышал об этом в новостях?

– Нет, – коротко ответил мой парень.

Так. Странно – я думала, об этом знают уже все в городе.

– Тогда будет лучше рассказать вживую, поверь. Не хочешь ко мне приехать? В старый дом, родительский. Всё равно никого нет.

– Извини, не получится. Совсем… – ещё десять секунд молчания. – Может, ты ко мне?

– Я тоже не могу – мне надо сидеть на телефоне, если вдруг позвонят из больницы. Отца увезли лечиться в Оленью Упряжь, и… – тут на меня внезапно нахлынула обида. Не знаю почему, но я еле сдержала себя, чтобы не сорваться. – Ладно. Потом всё расскажу. Когда сможешь встретиться.

– Хорошо. Я… тебе завтра позвоню.

– Пока, – коротко произнесла я и положила трубку.

Вот что такое! Понимаю, с моей стороны это эгоистично, но он бы мог и приехать ко мне – тем более даже не удосужился сказать, чем занят! И разговаривал со мной как с какой-то посторонней!

Злость усилилась, когда я попыталась дозвониться Айне – вместо гудков мне вновь выдали «неожиданную» информацию о перегрузке сети. И так снова, и снова, и снова… Я бы могла ещё кому-нибудь позвонить, но больше у меня никого не было. Совсем. Ни единой живой души, к которой я бы могла обратиться за поддержкой.

Господи, блин! Столько всего пережила сегодня, оказалась в самом пекле, делала всё ради других! А в ответ – лишь тишина пустой квартиры. И так из года в год.

Наверное, я сама виновата. Запираюсь ото всех, не позволяю другим лезть в свою душу. Вот они и проходят стороной, когда я вдруг разрешаю к себе «прикоснуться». Тяжкое бремя – быть интровертом.

Однако сидеть в тишине я не собиралась. Ведь телевизор как раз и существует для таких случаев, как мой. Особенно сегодня, когда по «Новостям-24» вполне могли объявить какую-нибудь мало-мальски значимую информацию о событиях к востоку от города.

«…достигло