не считала, однако сейчас… Как бы объяснить?..

«Кор-рау» Дейва нёсся навстречу ярким огням Агелидинга, а из угольной черноты, словно за то, что он такой белый и чистый, падал низвергнутый с небес снег. Пролетая за окнами на бешеной скорости, снежинки превращались в странные, даже нереальные линии, ярко отсвечивая в лучах бегущих по шоссе автомобилей. А песня, которую мы слушали, своими словами заставила меня… В общем, лучше всего сейчас будет пересказать её текст, а не расписывать свои противоречивые эмоции, как я обычно делаю. Так будет нагляднее.

Плавящий снег

Холод, ветром раскалённый,

Леденящий и живой.

Скрыт твой город обречённый

Чёрной выжженной золой.

Боль, в висках стуча, играя,

Давит камнем на тебя.

Но однажды, гнев сжигая,

Снег её вберёт в себя.

Режет скалы, жжёт руины

Снег, что нашу боль отнимет,

Дух лишив привычных ран,

Даровав свободу нам!

Ослепив, очистив память,

Тех сотрёт, посмел кто ранить,

И, открыв глаза на свет,

Свой оставит белый след.

Лёд былых разбитых замков

Веет призрачной зимой,

Ты впусти, пока не жалко,

Снег в истлевший город свой.

Пусть парят его кристаллы

Над осколками тех дней,

То, что было и что стало,

Превратят в костёр скорей.

Режет скалы, жжёт руины

Снег, что нашу боль отнимет,

Дух лишив привычных ран,

Даровав свободу нам!

Ослепив, очистив память,

Тех сотрёт, посмел кто ранить,

И, открыв глаза на свет,

Свой оставит белый след.

Как я уже давным-давно упоминала, однажды мне довелось напевать припев этой песни после окончания последнего школьного экзамена (который, кажется, в самом деле оказался последним). И тогда мне действительно полегчало – после той канители, что пришлось пережить за несколько последних месяцев «от звонка до звонка». В общем, суть в том, что «Ангелы» – одна из тех немногих вещей, которые ещё способны не дать мне с головой сорваться в бездну мрака и безнадёжности.

– Моя любимая композиция! – нарушил вынужденное молчание Дейв, когда последние аккорды стихли в динамиках. – А я ведь даже помню, как они пели её на «Високосном концерте» в Вест-Проте.

– А… Это был класс. Они только-только раскрутились и ещё больше срубили на этом. На тех играх, кстати, наша страна второе место заняла. После нордумцев.

– Это и понятно – они ж хозяевами были.

– Да они всегда в таких соревнованиях первые. Не то, что мы.

– Это ещё что! У нас на юге проигрывают почаще ваших. Так ведь всё равно находят повод для гордости – когда вы проигрываете. Апофеоз абсурда на телевидении!

– Хех, точно… – что-что, а парень говорил очень даже умные вещи. И я невольно стала наблюдать за тем, как моё мнение об этом следователе медленно, но верно меняется в лучшую сторону.

Поскорее бы доехать до дома – а то не ровен час стану его фанаткой…

– Какой у тебя дом? – поинтересовался он, когда мы проскочили улицу Восточную, объехали Горную башню и двинулись по такой знакомой мне дороге – улице Совы.

– Двадцать восемь.

Странно – мне казалось, что за время следствия парень выучил обо мне всё.

– Хорошо.

Двигаясь в правом ряду, он вгляделся во мрак, стараясь найти нужный номер среди плохо освещённых многоэтажек.

– Вон тот, возле остановки.

– Ого – так это в нём недавно был пожар? – в который раз (в последний) за день мой спутник нашёл причину для удивления.

– Не, в том, что рядом. Они похожи, – мне не очень-то хотелось вспоминать ту трагикомедию, особенно момент с порезами на лице… – Останови возле подъезда. Да, здесь. Спасибо.

– Погоди, – Дейв неожиданно достал свою куртку, вытянул из нагрудного кармана миниатюрную карточку и передал её мне, уже покидавшей заднее сиденье. – Возьми мою визитку. Вдруг что случится или понадобится.

– Да не, спасибо. Если нужно, я просто позвоню в полицию.

Но парень оказался ещё настойчивее, чем я о нём думала.

– А вдруг случится нечто сверхъестественное? Тоже будешь им звонить? А я хотя бы поверю. Бери и не стесняйся.

Он меня всё-таки уговорил – я забрала карточку.

– Спасибо, – не слишком громко произнесла я и захлопнула дверь, уже прикидывая, как поделикатнее преподнести маме события сегодняшнего дня.

– До скорого!

Дейв умчался в сторону площади Единения, скрывшись за первым же поворотом. Посмотрев вслед удаляющимся огням, а заодно посмеявшись в душе над тем, какой непредсказуемой бывает жизнь, я наконец-то вошла в свой родной подъезд. (Один знакомый бомж когда-то так же мне говорил).

– Шейна!!! Это ты!!! Наконец-то!!! Где ты была, Шейна???

Шейна! Шейна. Шейна-Шейна-Шейна-Шейна… Мама вновь включила свою привычную пластинку – уже давно устаревший хит волнения, причитаний и слёз.

– Со мной всё в порядке! В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ! Упокойся и выслушай меня!

Видя её состояние и зная реакцию на серьёзные происшествия, я поняла, что поведать о случившемся будет тяжело. Поэтому пришлось немного приврать. Рассказать ей официальную версию, в которой не было куртки и беготни, пострадавших оказалось гораздо меньше, а отец сам нашёл меня и просил передать всем, что жив. Но даже это не успокоило маму – она то и дело заостряла внимание на подробностях, всё время пытаясь узнать, что да как. В конце концов пришлось прервать рассказ, иначе бы меня точно поймали на вынужденных неточностях.

– Всё, мам. Я отчиталась обо всём, что узнала. Отец жив – он в мед. лагере. Теперь лишь требуется связаться с больницей. А я чертовски устала.

– Я пыталась – линии перегружены! Звонила-звонила: бесполезно!

– Попытаемся снова. Сами они нам уж точно не позвонят…

В этот самый момент в коридоре зазвонил телефон, чем удивил и меня, и мать. Она тут же сорвалась с места, опередив свою вымотанную дорогой дочь, и схватила трубку. Так быстро, будто от этого зависело всё на свете.

– Слушаю вас!.. Городская больница Агелидинга?.. Лукас Андерсен??? Что с ним???.. Что?.. Нет, постойте, сейчас… – мама потянулась за блокнотом и принялась записывать за неизвестным пока что мне собеседником. – Улица Руиса, сорок четыре. Корпус пять… Постойте, где это? Как? Почему там???

Мама неожиданно разволновалась больше положенного, и лишь голос в телефонной трубке, диктовавшей что-то, не давал ей снова разрыдаться.

– Хорошо… Я всё записала… Приеду как смогу… Хорошо… Да, спасибо… До свидания.

Мама замолчала и положила