Его собой.

— Предупредите меня, когда соберетесь выехать, милорд. Я выйду к вам должным образом попрощаться.

Она бросила салфетку на стол и почти выбежала из комнаты, оставив Хока в глубокой задумчивости. Он не мог понять, почему Фрэнсис не находила в их браке положительных сторон. Он предпочел ее красавицам сестрам, дал ей титул, богатство и дом, заплатил немалые деньги ее семье. Почему она продолжала относиться к нему с такой антипатией? Он прилагал массу усилий, чтобы по ночам не смущать ее ни словом, ни действием, не просил ее раздеться, не требовал прикасаться к нему. И все это было зря. Возможно, ему на самом деле лучше было уехать сегодня же.

Однако этому намерению не суждено было осуществиться. Два часа спустя в спальню Хока явился Граньон с поручением от дворецкого.

— Милорд, я пришел вас обрадовать! В Десборо-Холл

Прибыл лорд Сен-Левен.

— Этого только не хватало! — воскликнул Хок и от души выругался. — Какой дьявол занес сюда Лайонела Эштона? Я думал, его не выманить из Лондона всеми благами мира.

— Когда он и ваш батюшка разговаривали, милорд, он упомянул какую-то тетку. Она вроде живет рядом с Эскриком.

— Ах да, припоминаю что-то в этом роде. Должно быть,

Речь идет о его двоюродной бабке, старой ведьме Люсии. Лайонел говорил, что души в ней не чает.

Он прошел в западное крыло и вскоре присоединился к маркизу и лорду Сен-Левену в курительной комнате.

— Хок, дружище! — воскликнул Лайонел, поднимаясь с места с распростертыми объятиями. — Вот ты и женат, повеса ты эдакий! По-моему, самое время. Мои поздравления!

— Самое время? Кто бы говорил! Ты осчастливил этот мир своим присутствием на год раньше, чем я, однако и думать не хочешь о женитьбе.

— Кто-то созревает для брака раньше, кто-то позже, — философски заметил Лайонел, синие глаза которого так и искрились насмешкой. — Однако я умираю от нетерпения познакомиться с твоей молодой женой. Хочу увидеть это средоточие всех достоинств, которому удалось заманить тебя в мышеловку.

Мышеловка. Мышь. Серая, невзрачная мышь.

Хок почувствовал, что его язык в одно мгновение прилип к гортани. Он сразу утратил все оживление. Маркиз звучно прокашлялся, но Хок продолжал стоять столбом. Лайонел удивленно приподнял бровь.

— Ты не знаешь, где сейчас Фрэнсис, отец? — в конце концов спросил Хок.

— Нет, не знаю. Я отправил на поиски нескольких слуг, но они вернулись ни с чем.

Это не удивило Хока, который до сих пор не мог забыть странную сцену за завтраком. Он подумал, что Фрэнсис скрывается, стыдясь вольностей, которые себе позволила.

— Какое красивое имя — Фрэнсис, — заметил Лайонел. — Можно узнать, из какой семьи происходит твоя жена?

— Ее отец — граф Рутвен, шотландец. До самого последнего времени она жила поблизости от Лох-Ломонда.

В голове Лайонела завертелось не меньше десятка вопросов, но он заставил себя промолчать. Нечего было и думать подвергать Хока допросу в присутствии маркиза. Одно было ясно: во всем этом крылось что-то странное.

— Стакан бренди, Лайонел?

В этот момент в курительную проскользнула Фрэнсис. Именно проскользнула, это было самое точное слово для того, чтобы описать ее появление. Хок насупился, думая о том, что охотно задал бы жене хорошую трепку.

— Моя дорогая, — сказал он, собрав всю свою любезность, — скорее иди к нам! Позволь предста вить тебе одного из моих близких друзей, Лайонела Эштона, графа Сен-Левена. Лайонел, перед тобой Фрэнсис, моя жена. Что бы ни пришло в голову Лайонелу, это никак не отразилось на его лице.

— Счастлив познакомиться, мадам! — воскликнул он, поднося к губам руку Фрэнсис.

А она-то думала, что Хок — красивейший из мужчин! Фрэнсис посмотрела в серо-синие, как осеннее небо, глаза лорда Сен-Левена и нашла там вместо антипатии только необидное любопытство и удивительную доброжелательность. Впечатление было такое, что этот изысканный красавец и правда счастлив с ней познакомиться. Он был немного ниже Хока ростом, но казался высоким благодаря привычке держаться очень прямо. Каштановые волосы оттенка выдержанного бургундского были густыми и длинными. У нее вдруг пересохло во рту. Неужели он догадался, что это маскарад, вот так сразу, с первого же взгляда?

— Я тоже счастлива с вами познакомиться, — не сразу выговорила она, буквально умирая от смущения.

— Как же насчет бренди? — громко спросил маркиз, поймав умоляющий взгляд невестки.

— Мне очень жаль… — промямлила Фрэнсис, вне себя от облегчения, — я не пью бренди, поэтому… поэтому прошу меня извинить…

И прежде чем кто-то из присутствующих вымолвил еще хоть слово, она исчезла за дверью. Лайонел задумчиво принял объемистую рюмку отличного бренди и поднял ее, предложив тост:

— За твою женитьбу, Хок. Все трое в молчании выпили.

Маркиз оставался в курительной в течение получаса и покинул закадычных друзей без особенной охоты. Как только они остались одни, Лайонел расположился поудобнее в кожаном кресле и вытянул ноги к самому камину.

— Меня очень интересуют подробности, Хок.

— Иди к черту!

— Как всегда, кратко и по существу. До чего же мне

Повезло с другом!

— Как поживает твоя драгоценная двоюродная бабка?

— Тетушка Люсия считает меня наилучшей мишенью для ехиднейших насмешек. Она нас всех переживет, эта дряхлая старушонка, а ее язык вращается во рту быстрее, чем колеса у экипажа.

— Я надеялся застать тебя в Лондоне.

— Лондон? Так скоро? Ах да, тебе не терпится ввести молодую жену в высшее общество.

— Моя молодая жена останется в Десборо-Холле, и это не моя вина. Ее место здесь, в глуши, только здесь она чувствует себя как дома.

— Понимаю… — протянул Лайонел, подождал продолжения, не дождался и заметил:

— Получается, что ты исповедуешься мне только тогда, когда считаешь нужным.

— Мне не в чем исповедоваться…

— …потому что все — сплошная скука и тоска зеленая, — продолжил Лайонел, напуская на себя равнодушный вид.

— Ты надолго в Десборо-Холл?

— Да я только что приехал!

— Проклятие, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Лайон! — раздраженно воскликнул Хок.

— Ага, вот мы и вернулись к дикой живой природе. Отец терпеть не мог, когда ты называл меня Львом. Он считал, что такое прозвище недостойно виконта Берсфорда. Надеюсь, ты помнишь, дружище, что именно так я звался до тех пор, пока мой родитель не преставился — упокой Бог его душу! — в прошлом…

Хок понял, что сейчас последует скучнейший экскурс в прошлое рода Берсфордов.