И вот тут начинались проблемы. Несмотря на всю свою храбрость, самоубийцей я не была. Даже близко по характеру ничего общего с суицидниками не имела, совсем наоборот. Я любила жить.

Да, я понимала, что это временно. Что это для спасения любимого и потом я обратно воскресну. И вообще, я уже помирала несколько раз. Мне не впервой.

Но тыкать или резать себя мечом рука не поднималась. Физически!

А время, отпущенное на размышления до заката, уходило.

— Н-да, проблемка, — задумчиво пробормотала я, глядя на колодец. — Не ожидала, что самоубиться так непросто. Утопиться, что ль? Вон какой-нибудь камень сунуть за пазуху и бултых…

— Нельзя! — оборвал Яр. — Ты в круге должна лежать. Кто тебя из колодца доставать-то будет? У меня, к твоему сведению, рук нет.

— Значит, повешение тоже отпадает.

— Однозначно, — подтвердил посох. — Да и на чем, собственно? Твой поясок оборвется вмиг.

— Ты что, намекаешь, что я толстая? — вяло огрызнулась я.

— Я не намекаю. Я прямо говорю: меч — твой выбор. Решись уже и перестань тянуть время.

— Думаешь, это так просто? Тебя бы вот самого утопить, повесить, сжечь…

— Пробовали, — довольно ответил посох. — Еще когда я живым был. А уж каких охотников засылали, не чета Аленушке с Иванушкой! Сам Валигор за мной приходил! Да не сдюжил.

Кто такой этот Валигор, я не имела понятия, поэтому даже задумываться о нем не стала. Вместо этого раздраженно начала мерить шагами площадку вокруг колодца. Ведь ради собственной любви стараюсь! Ну? Как мне тут местную Джульетту изобразить?

— Отравиться бы, — пробормотала я. — Да только чем? Желудей наемся или травы какой, так, боюсь, не умру. Только кусты окрестные помучаю…

Но эта идея неожиданно Яру понравилась.

— Подожди, царевна, насчет кустов, — сказал он. — Давай-ка вокруг да промеж деревьев побродим. Я ж в травах разных смыслю, а рядом с Мертвой водой много чего вырасти может. Кощей, помнится, не единожды сюда наведывался.

Разом развернувшись, я быстро направилась к деревьям, и не зря! Буквально через несколько шагов посох дернулся у меня в руке:

— Стоп! Вот этот грибочек видишь? И с ним рядом еще один? Хватай давай!

— Что это? Поганки какие-нибудь? — Я послушно наклонилась и сорвала пару серовато-желтых грибов.

— Лучше! — торжественно ответил посох. — Поганки что? Животом помучаешься да и снова встанешь. А это, царевна, самые что ни на есть кромешники. Из них некоторые воины с северных земель перед боем отвар делают да употребляют. Выпьют и к боли нечувствительными становятся. Броню с себя сдергивают и такими вот в битву идут. Воют еще причудливо да щиты, бывает, грызут от ярости лихой.

— Берсерки, что ли? — припомнила я. — Так мне ж умереть надо, а не броню, которой нет, сдергивать. Тем более щиты грызть.

Яр хмыкнул:

— Ну так я тебе отвар делать и не предлагаю. Съешь целиком грибы эти, со всем ядовитым нутром. Должно сработать.

К этому времени я уже вновь вернулась к колодцу и теперь с сомнением рассматривала два невзрачных кромешника у себя в руках. В душе вновь зашевелился страх, но я глубоко вдохнула, не давая ему вырваться наружу.

— Ладно. Значит, говоришь, надо просто взять и съесть?

— Сначала круг начерти, — напомнил Яр. — Да давай побыстрее, закат скоро.

В общем, за мечом идти все равно пришлось, а потом и руку надсечь, чтобы круг накапать.

Наконец посох одобрительно произнес:

— Сойдет. Теперь ложись и грибы кушай. А как прожуешь, слова говори, какие Карачун сказывал. Только вот еще чего… — Он вдруг запнулся.

— Что?

Яр задумчиво сверкнул глазницами, а потом, словно нехотя, произнес:

— Знаешь, а брось-ка ты меня в Источник.

— Это зачем еще? — Я удивленно моргнула.

— С тобой пойду, глупая! Ведь пропадешь там одна! — с какой-то отчаянной злостью ответил он. — Вслед за тобой из палки этой выйду, а посох в Источнике поможет духу моему обратно вернуться.

Я почувствовала, как в глазах защипало. Надо же, а я его ведь и ругала, бывало, и плохое настроение срывала, а он вон как… Со мной пойдет, рискуя собственной жизнью. Или что там у него вместо жизни?

— Ну, хватит. Разревись тут еще, — пробормотал Яр. — Пошли уже. Да поживее. А то, боюсь, посох в Мертвой воде размякнет да по щепам разойдется. Куда тогда возвращаться буду? Ты, чай, не Кощей, новый не сотворишь.

— Да я!.. Да я Кощея лично заставлю тебе, в случае чего, новую палку выстругать! — выдохнула я и аккуратно опустила его в воду. Так, что над самым краем поднимался лишь череп.

Сама же отошла и улеглась в центре круга.

— Ну что ж… — Я задумчиво оглядела грибы. — Приятного аппетита, Марья. Когда еще поесть случится?

И с этими словами, крепко зажмурившись, откусила большой кусок серо-желтой шляпки.

Ну, ничего так. Ни горько, ни кисло. Какой-то водянистый вкус, словно мел с травой пережевываю.

Откусила еще, а потом просто взяла и запихала все в рот. Чего тянуть?

С некоторым трудом разжевав всю эту массу, я заученно произнесла:

А на последних словах почувствовала, как немеет язык.

Онемение быстро расходилось по голове, так, что я перестала ощущать затылком твердую землю. Затем настала очередь тела. Перед открытыми глазами все затуманилось, я почувствовала, как грудь делает вздох, а потом перестает подниматься. Или мне так показалось.

Боли не было. Совсем. Я полежала еще чуть-чуть для верности, а потом села.

— Не сработало, Яр, — сказала я. — Грибы какие-то неправильные. Надо было мухоморов набрать, все вернее получилось бы.

Я встала и повернулась к Источнику, чтобы достать оттуда посох. Однако не пришлось. Посох, весело посверкивая глазницами черепа, сам собой оказался у меня в руке.

Ишь, шустрый какой! Я усмехнулась. Не сильно, должно быть, ему в Мертвой воде понравилось…

И изумленно охнула. Если посох у меня в руке, кто же тогда в колодце вон плавает? Черепушкой вверх.

Неужели?..

Я медленно опустила глаза, уже понимая, что увижу. Так и оказалось: на земле лежало мое тело. Глаза открыты, дыхания нет. Я же одной ногой стояла прямо на своем животе. Вернее, в животе! Нога просто проходила сквозь мое же тело!

Причем нога босая…

Внезапно одежда на лежащей мне вдруг зашевелилась, и наружу, истошно вереща, выбрался Ктулха.