class="p1">Театральным жестом парень закатывает рукав своей, а затем вытирает пятно на столе.

– Какой ты джентльмен! – откидываясь на стуле, говорит Клэр.

– Совсем нет, – добродушно возражает Эйден. – Я просто не хотел испачкать хорошую толстовку.

И тут они оба подскакивают от звука голоса, раздавшегося за их спинами.

– Какое взрослое решение, – говорит мистер Галлахер с хмурым видом.

Он стоит у дверей в кухню в голубом халате поверх клетчатых пижамных штанов и без очков. Его взгляд кажется мутным и несфокусированным. Волосы, обычно всегда аккуратно причесанные, сейчас торчат на затылке, и так он похож на только что проснувшегося маленького мальчика.

Клэр переводит взгляд на Эйдена и ждет, пока он что-нибудь скажет. Но, очевидно, напрасно. Эйден смотрит на стол, сложив руки на груди поверх логотипа Гарварда, и его челюсть упрямо сжата.

– Надеюсь, это не мы вас разбудили, – говорит Клэр, но мистер Галлахер словно не слышит ее. Он пристально смотрит на Эйдена, в его глазах появляется удивление.

– Что с тобой случилось?

– Ничего, – отвечает Эйден, опуская подбородок, чтобы спрятать опухший глаз.

– «Ничего» – новое название для отличного удара справа? – спрашивает мистер Галлахер, но тут его взгляд падает на Клэр, и его лицо приобретает встревоженное выражение. – Вы же не…

– Нет, – быстро отвечает Клэр. – У нас все хорошо. Просто на вечеринке возникло недопонимание, и мы вмешались. А так все хорошо. Правда.

Мистер Галлахер продолжает смотреть на нее, пытаясь решить, верить этим словам или нет. Стоит ли винить его в том, что он пришел в ужас, обнаружив их на кухне в пять утра с парой одинаковых синяков? Клэр не стала бы осуждать его, если бы он прямо сейчас отправил Эйдена в его комнату, а ее – домой. Но вот в тревожной тишине проходят еще несколько секунд, и мистер Галлахер заметно расслабляется и вздыхает, решив все-таки довериться им.

– Может, вам нужен лед или еще что?

– Мы уже прикладывали лед, – широко улыбаясь, отвечает Клэр. – Нет, правда, все хорошо. Хоть так и не выглядит. – Она дотрагивается пальцем до своего глаза. – Я уже и забыла про него, если честно.

Мистер Галлахер снова смотрит на Эйдена, пытаясь понять всю ситуацию, а затем подходит к плите и берет чайник. Пока он наливает в него воду из-под крана, Клэр наблюдает за Эйденом. Она прямо-таки видит, как крутятся шестеренки в его голове, пока он старается придумать план спасения.

Поставив чайник, мистер Галлахер отодвигает стул. Повисает длинная неуютная пауза. Клэр вежливо улыбается, а Эйден вертит в пальцах потрепанные завязки толстовки.

– Должно быть, та еще была вечеринка, – произносит мистер Галлахер. – Уже довольно поздно.

Однако в его голосе нет осуждения. Если честно, сейчас отец выглядит таким же сконфуженным, как и его сын, и Клэр понимает, что он старается изо всех сил.

– Последняя ночь дома, – заставляя себя звучать жизнерадостно, отвечает Клэр. – Много чего надо было успеть сделать. Со многими попрощаться.

– Ты рада, что едешь в Дартмут?

– Очень! – Клэр чересчур усердно кивает головой.

– Ты уже знаешь, что будешь изучать?

– На самом деле нет, – со слабой улыбкой отвечает она, бросая взгляд в сторону Эйдена.

Может быть, дело в речи мистера Галлахера, или это просто шок от ледяной воды, но почему-то она больше не чувствует себя неуверенной из-за собственного будущего. Возможно, она никогда не будет такой, как Эйден: беззаботной, спонтанной и всегда безмятежной. Но по-своему она чувствует, что готова нырнуть с головой. И этого пока достаточно.

– Я пока еще думаю, – говорит Клэр мистеру Галлахеру, и в этот раз ей даже нравится, как это звучит.

– Что ж, у тебя есть время, – отвечает он и переводит взгляд на Эйдена, который продолжает смотреть на горячий шоколад с таким упорством, словно ждет, что в кружке вдруг откроется портал в другую комнату, а еще лучше в совсем другое место. – Когда учишься в Лиге плюща[21], твоя специализация не так уж и важна. У тебя все равно будет куча возможностей, что бы ты ни выбрала.

Клэр опускает глаза и заправляет за ухо влажную прядь волос.

– Ой, а вы знали, что Калифорнийский университет каждое лето организовывает очень классную программу по спортивному администрированию…

– Клэр, – тихо произносит Эйден. – Не надо.

– Я просто хочу сказать, что в Калифорнийском университете тоже много возможностей…

Эйден с грохотом ставит кружку на стол.

– Клэр!

Пару секунд все молчат, а затем мистер Галлахер откидывается на спинку стула, ножки которого жалобно скрипят.

– Уверен, так и есть, – говорит он, но тут на плите начинает свистеть чайник, и отец Эйдена спешит его снять, чтобы не разбудить еще кого-нибудь.

Пока он наливает себе чашку чая, Клэр осеняет.

– Знаете, – говорит она, избегая встречаться взглядом с Эйденом, – я только что поняла, который час. Я, пожалуй, позвоню родителям и скажу, что скоро приду домой.

Эйден одаривает ее испепеляющим взглядом, но Клэр уже отодвигает стул от стола и беспомощно показывает на свой телефон, словно у нее нет другого выхода.

Но далеко она не уходит. Остановившись за дверью кухни, Клэр слушает, как мистер Галлахер садится за стол. Она ждет, потому что хочет услышать, как он извиняется. Хочет услышать, как он скажет, что утром отвезет Эйдена в аэропорт. Хочет услышать, как он признается, что будет скучать по сыну.

Они сидят в тишине целую минуту, пока мистер Галлахер наконец не произносит:

– Наверное, тебе трудно прощаться с Клэр?

– Разумеется. – Эйден немногословен.

– Ты же знаешь, что мы с твоей матерью были далеко друг от друга, когда я служил во флоте.

– Знаю.

– Это было непросто, – продолжает мистер Галлахер, мысленно возвращаясь в прошлое. – Если честно, это был один из самых трудных моментов в моей жизни. Но оно того стоило. Порой самые сложные вещи…

– Я знаю, пап.

– Знаешь?

Эйден тяжело вздыхает:

– Ты думаешь, я не понимаю, что значит упорный труд, но ты ошибаешься. Проблема не в том, что я не стараюсь, а в том, что мы не всегда согласны, что стоящее, а что нет. Для меня Гарвард того не стоит. Поэтому я даже не пытался. Все просто.

– Я говорил не о Гарварде, – откашлявшись, произносит мистер Галлахер. – Я говорил о тебе и Клэр.

– Ну и что? – с вызовом спрашивает Эйден. – Ты и в этом сомневаешься?

– Я этого не говорил. Вы двое отлично подходите друг другу. Я даже начал думать, что она пробуждает в тебе самое лучшее, – терпеливо отвечает его отец.

Эйден не знает, что ответить на это, а Клэр в соседней комнате не может удержаться от улыбки.

Повисает тишина,