Местные исполнительные структуры имели довольно обширные хозяйственные полномочия, в том числе: «сбор налогов прямых», «установление форм землепользования», «организация, обучение и ведение сельской милиции», «хозяйственное ведение школами», «поддержание в порядке местных сообщений и дорог». Также предполагалась и практическая «организация всех выборов».

Судебная вертикаль предполагалась полностью независимой в своих решениях. В ее системе предполагалось создание мирового, окружного и Высшего Областного Суда. Мировой суд, окружной суд и высший суд осуществляли свою деятельность в пределах Области. Прокурорская коллегия, судебные следователи, судебная полиция обеспечивали соблюдение и охрану законности и правопорядка. Действовали в Области и суды присяжных.

«Единственной регулярной военной силой в Области» признавалась только Народная гвардия (из трех родов войск), обязательная служба в которой признавалась с 19 лет. Создание армии предполагалось, конечно, только в «будущей Государственности».

«Общие Положения» утверждали защиту частной собственности, введение концессий в регионе. Провозглашались 8-часовой рабочий день, «обязательность образования», защита интересов семьи и детства. Прежние «Табель о рангах», «права государственной службы», «чины, ордена, знаки отличия» – отменялись. Считалось, что Приморская область будет иметь собственную геральдику (герб, флаг, печать). В территорию Приморья позднее должны были войти Камчатская и Охотская области.

Но наиболее важной была заключительная часть «Конституции» Завойко, утверждавшая принципы будущей организации власти в Области и во всей России. Тем самым сохранялась как идея будущей «всероссийской Конституанты», так и принцип создания будущего государства на федеративных началах. В главе об «установлениях областных» отмечалось: «Россия ныне, как Держава самостоятельная в ее бывших пределах, не существует, и… народ Приморской Области, ее Верховный Хозяин, есть естественный исторический правопреемник всех прав и обязанностей государственных в пределах Приморской Области». «Дополнение к Основным Законам» утверждало порядок созыва Земского Собора.

Декларировалось, что «народ Приморской Области ныне же заявляет, что он не имеет никаких предположений и намерений существовать в качестве независимого и самостоятельного государства и желает быть в будущем нераздельной частью сперва Сибирского края, а затем Единой Великой России». В будущей России «Конституция» Приморья должна была сохранить свою силу. «В будущем, по организации всех Областей Сибирского края, имеет быть созван Земский Собор Сибирского Края». Он «составлялся из представителей всех Областей в числе двух представителей от каждой Области, выбранных большинством 2/3 голосов Соединенного Собрания двух Палат Области». «В дальнейшем будущем, при организации Великой Единой России, имеет быть созван такой же Земский Собор из представителей избранных Краевыми Законодательными Собраниями, на основании Основных Законов Краев»[1251].

«Законы» Завойко не были введены в действие, но стали весьма примечательным отражением эволюции политико-правовых представлений Белого дела. Вообще, следует отметить, что белое Приморье дало истории Белого движения характерный пример создания государственности, именно в отношении политических новаций и перемен. Эволюция политических структур и политических программ Белого дела здесь продолжалась и происходила весьма интенсивно. Если белый Крым дал пример социально-экономических перемен на основе проведения, в первую очередь, земельной реформы, и лишь в перспективе говорилось о «широкой реформе земского самоуправления», то белое Приморье показательно, в первую очередь, в плане политического опыта.

В течение полутора лет существования белого Приморья (май 1921 – ноябрь 1922 гг.) в нем можно было бы проследить все этапы развития российской контрреволюции и в ее «антибольшевистской», и в ее «белой» составляющих. В течение лета 1921 г. можно отметить наличие достаточно широкого антибольшевистского движения, на волне которого и произошел «майский переворот», ликвидировавший власть ДВР (хотя непосредственными инициаторами его были приморские «правые»). Идеология возвращения к «демократическим ценностям 1917 года», к необходимости созыва местного «Парламента», по подобию Всероссийского Учредительного Собрания 1917–1918 гг., была широко распространена. Но очень скоро идеология в Приморье меняется: вера в возможности «российского парламентаризма» уступает место идее «коллегиальной диктатуры», т. е. сильной исполнительной власти, построенной на принципах Директории (во многом аналогичной структурам 1917–1918 гг. – «Совет пяти» и Уфимская Директория). Данную идею выразило Временное Приамурское Правительство братьев Меркуловых, опиравшееся на проправительственное большинство в парламенте («несоциалисты» в Народном Собрании).

Но и данная модель оказалась временной. Противоречия политического характера, амбиции лидеров и неудачи на фронте неизбежно вели от «коллегиальной» к «единоличной» диктатуре. Закономерным стал (после июньского «недоворота» 1922 г.) приход к власти генерала Дитерихса в качестве Правителя, хотя и опирающегося на «соборную волю» Приамурского земского «парламента». Позднее можно отметить перспективу развития контрреволюции именно в условиях роста антибольшевистского повстанчества («Якутский поход» генерала Пепеляева).

Показательно, что каждый переход от одной модели управления к другой сопровождался кризисной ситуацией. Осенью 1921 г. от тесного сотрудничества с властью отказались эсеры и меньшевики, в силу чего фронт «антибольшевистского сопротивления» сузился. Весной 1922 г., после неудачного Хабаровского похода, стали сужаться перспективы широкой «правой» коалиции (хотя, как отмечалось выше, конфликт произошел не в идеологии, а в личностных отношениях). Однако во всех случаях конфликты не приводили к «катастрофе», к полному «расколу» в белом Приморье. Следует отметить очевидную стабилизирующую роль представительных структур управления, которые, несмотря на ограниченность полномочий, все же способствовали, в определенной степени, «выходу политического пара» (как тогда говорилось) и поиску согласованной, компромиссной позиции основных военно-политических сил, действовавших в крае.

Таким образом, опыт белого Приморья в 1921–1922 гг. дает показательный пример тенденций совместимости единоличной власти с опорой на представительные структуры. Исполнительная и представительная власть не противоречат, а дополняют друг друга и могут взаимодействовать достаточно эффективно. Правда, при этом сама система представительства меняется. Меняется и местное самоуправление (от земско-городской «модели» – к православному приходу), претендующее на роль «основы народного волеизъявления».

Таким образом, опыт белого Приморья в 1921–1922 гг. дает показательный пример тенденций совместимости единоличной власти с опорой на представительные структуры. Исполнительная и представительная власть не противоречат, а дополняют друг друга и могут взаимодействовать достаточно эффективно. Правда, при этом сама система представительства меняется. Меняется и местное самоуправление (от земско-городской «модели» – к православному приходу), претендующее на роль «основы народного волеизъявления».