крестик с распятием и гравировкой «Спаси и сохрани». О роли этого крестика, которую ему отводят «верующие», поговорим отдельно, а сейчас – о другом.

Чем возблагодарили Бога те, которые действительно вернулись спасенными и сохраненными? Какие взаимоотношения с Церковью установились у них в дальнейшем, когда смертельная опасность миновала? Конечно, у каждого – свои, сугубо индивидуальные.

* * *

Меня интересует тот тип взаимоотношений, что укладывается в простейший сценарий. По возвращении к мирной жизни бывший воин приходит в храм, горячо благодарит Христа Спасителя за сохраненные жизнь и здоровье, ставит свечу за упокой погибших друзей и жертвует искренне энную сумму на благоустройство храма. Но проходит время, и этот человек становится, по определению Христа, «ни холоден, ни горяч» (Отк. 3,15), в церкви бывает от случая к случаю и в конце концов вообще забывает дорогу к храму или крайне редко и трудно вспоминает о ней.

Месяцами и даже годами не причащаясь Святых Даров, такой «христианин» фактически утрачивает связь не только с христианской церковью как собранием верующих, но и с Самим Христом. «Человек, редко приступающий к св. Тайнам, наносит немалый урон своей духовной жизни, отдаляя себя от благодатной помощи Христа» [12], с. 143. Правда, сам он над этим не задумывается, растворяясь в повседневной суете, в стремлении объять необъятное.

Право же, создается впечатление, будто человек безудержно скатывается к той «исходной» позиции в своем отношении к Богу, которую он занимал до крещения. Нет! Это только кажется: реально же он откатывается гораздо ниже «нулевой отметки». Если раньше, до крещения, этот человек всего лишь «честно» не верил в Бога, то теперь он, по существу, предает Его. Но как? Любое предательство в принципе не может быть честным, однако в данном случае мы имеем дело с особо подлой разновидностью его. По характеру своему это не тот тип «одноразового» предательства, которое свершил апостол Иуда Искариот целованием Сына Человеческого (Лк. 22,48). Нет! Это – способ повседневного существования, поведенческий принцип, который исповедовал другой иуда – щедринский иудушка Порфирий Головлев.

Ведь наш «верный во Христе» повседневно, методично, с фарисейской «искренней» лаской и любовью паразитирует на имени и благодатной силе своего Спасителя. Он предает Христа, не отрекаясь от Него, а хитроумно спекулируя на Нем. Он всячески демонстрирует, что постоянно связан с Богом буквально «одной цепочкой» – цепочкой нательного крестика, с которым он никогда не расстается. И в то же время постепенно, по частям предает Церковь, «тело Христово», в угоду своей самости, с которой он так же не в состоянии расстаться ни на миг.

Служение ей, исполнение ее цепких прихотей требует немало сил и времени. Их бесстыдно экономит на служении Богу этот человек, с его уродливо сформированной шкалой жизненных ценностей. На ней божественное, духовное начало присутствует, оно не исключено вовсе, но подчинено животным инстинктам и материально-бытовым потребностям, эксплуатируется ими. Это обстоятельство, безусловно, отягчает своей подлостью вину предательства как такового.

Познав на себе защитительную силу Христа в экстремальных условиях недавней войны, бывший воин, спасенный и сохраненный от смерти и увечий, и в мирных условиях претендует, видимо, по инерции, на милосердие и покровительство Христа, но в соответственно иных сферах жизни. По существу, он пытается привлечь Бога к соучастию в решении своих бесконечных меркантильных проблем. Ничего не давая церкви Христовой, не уделяя ей ни малейшего внимания, этот эгоист еще и позволяет себе привязывать имя Господа (причем, всуе, наспех) к своим бездуховным желаниям, намерениям и начинаниям.

Признавая Бога только как всесильного защитника и подателя материальных благ, этот «благодарный» христианин закономерно не способен возлюбить Его ни сердцем, ни душою, ни разумением своим (Мк. 12,30). Но утратив соборное единение со своими братьями и сестрами по вере, он, однако, лицемерно носит нательный крестик, символ этого единства, который почему-то не пробуждает в нем ни повседневно-бытовой христианской совести или самоосуждения, ни желания хотя бы изредка следовать заповеди «исследуйте Писания» (Ин. 5,39), то есть брать в руки Библию. В противном случае ему было бы известно, что отступничество от Церкви человека, возложившего когда-то на себя «знак вступления в Церковь, мистического приобщения к «Телу Христову» [12], с. 138, чревато для него тяжкими последствиями. Так, в Евангелии от Луки (11,23) Христос предупреждает: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает». (Естественно, имеется в виду собирание и расточение богатств духовных.) Буква и дух сказанного Учителем тем более дают все основания считать противником Христа того, кто в трудную минуту, движимый страхом за свою жизнь, слился с защитительным «телом Христовым» и предательски удалился, но дальновидно не отрекся, от Него, когда настали безопасные времена. Если широко трактовать слова протоиерея А. Меня, обращенные к прихожанам его храма: «Каждый из нас может стать Его предателем, как Иуда» [18], с. 38, то следует признать, что практически каждому христианину следует выбить на стене или зарубить себе на носу фрагмент из Мф. 26,24: «Но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться».

Бог и человек, как уже говорилось, являются участниками совместного эксперимента, промысленного Первым во имя нравственной эволюции второго. В этом грандиозном взаимодействии у каждого из них свои специфические функции, обеспечивающие полноту эксперимента. Так что Бог и человек необходимы друг другу в соизмеримой степени. Это двустороннее условие подразумевает не только надежную духовную связь «по вертикали» – Бога и человека, но и духовное единство «по горизонтали» – людей, верующих в единого Бога. Обращаясь к членам коринфской церкви, апостол Павел пишет: «И вы – тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор. 12,27). Отделение же от тела (как физического, так и «тела Христова») малейшего из его членов всегда будет болезненным для тела и гибельным для изолированного фрагмента его. В данном случае – человека.

Бытие Высших Сил с одной стороны и людей с другой возможно лишь в условиях энергетического взаимодействия сторон – идея, проходящая красной нитью и в оккультизме. Чтобы убедиться в этом, достаточно, например, ознакомиться с понятием эгрегор.

«Эгрегорами называются астральные существа, порожденные обществом людей, объединенных одной мыслью и волей, и представляющие дух этого общества» [2], с. 65. В сущности, эгрегор – это энергетический покровитель тех, кто, в свою очередь, питает его личной, устремленной к нему энергией веры, надежды, любви. Аккумулировав в себе достаточный запас энергии «снизу», эгрегор начинает жить самостоятельной жизнью. Трансформируя эту энергию в благодатную силу, он дарует ее «сверху» членам общества по принципу: «по вере вашей да будет вам» (Мф. 9,29). «Когда человек с верой произносит слова или употребляет знаки, служащие девизом какого-нибудь общества, то этим он привлекает к себе и располагает в свою пользу эгрегора этого