– Неважно… Ее нужно остановить, – проскрежетал он. Его перебинтованная рука обессиленно упала.

– Остановить кого? – испуганно переспросила Долмацкая.

Мумия на койке снова слабо шевельнулась, будто это движение отняло у человека все оставшиеся силы.

– Тварь с той стороны… – выдохнул незнакомец. – Тварей… подобных ей…

Рука, покрытая бинтами, вяло приподнялась и показала куда-то в сторону. Серафима проследила за ней взглядом и вздрогнула.

В полумраке у дальней стены стояла и в упор смотрела прямо на нее женщина в старомодном темном платье до пола. У нее были длинные черные волосы, уложенные в высокую прическу, и бледное лицо с высокими скулами. Губы изгибались в высокомерной усмешке, темные глаза надменно щурились.

– Господи! – выдохнула Серафима и выхватила из кармана шокер.

Но так и не нажала на пусковую кнопку. Она вдруг поняла, что видит не живую женщину, а необычайно искусный портрет. Незнакомка была изображена в полный рост с почти фотографической точностью. Осторожно приблизившись, Серафима увидела табличку на нижней планке потемневшей рамы: «Порфирия Ягужинская». Девушка на всякий случай сфотографировала на телефон и ее, а затем снова повернулась к забинтованному.

– Вас здесь держат в плену? – спросила она.

– Нет…

– Если надо, я приведу подмогу, – шепнула Серафима. – Вас спасут…

Но человек на койке медленно покачал забинтованной головой.

– Помощь нужна не мне, – слабо прохрипел он. – А вам…

Серафима недоуменно посмотрела на него, затем, спохватившись, прислушалась к происходящему за дверью. Ничего не услышав, она на цыпочках вышла в коридор. Из лаборатории с саркофагами доносился треск электричества, через щель под ее дверью были видны яркие вспышки света.

Серафима быстро достигла винтовой лестницы и бросилась наверх. Взлетев по металлическим ступенькам, она нащупала дверную ручку и с силой потянула.

Однако дверь даже не шелохнулась. Девушкой снова овладел дикий ужас. Она заперта в подвале! Серафима ударила в дверь плечом, еще раз. Но все ее усилия оказались напрасны.

Когда она приготовилась ударить снова, глухой голос позади нее произнес:

– Неужто вы уже уходите, юная красавица? А я так надеялся, что вы погостите у меня подольше.

Серафима резко обернулась. У подножия лестницы стояла сгорбленная фигура в длинном тяжелом халате с большим меховым воротником. Человек держался рукой за перила и смотрел прямо на нее, но из-за полумрака, царящего в подземелье, она не различала его лица. Серафима могла лишь оценить его мощную фигуру и широкие опущенные плечи. Он был значительно тяжелее ее, в поединке против него ей не устоять. Хозяин переступил с ноги на ногу, и подол его длинного халата зашуршал по полу.

– Кто вы? – внезапно осипшим голосом спросила она.

– Что за глупый вопрос? – покачал головой незнакомец. – Это ты влезла в мой дом, решив, что я ничего не замечу. Глупая наивная девица. Это я должен спрашивать твое имя. Так кто прислал тебя, воровка? Кто проявил такое дикое неуважение к моей персоне? Хотя… Можешь не отвечать. Я уже и сам догадался…

Он поднялся на нижнюю ступеньку винтовой лестницы. Серафима снова ударилась в дверь, но та даже не шелохнулась.

– Тебе все равно не скрыться, милая. Ключ от двери лежит у меня в кармане…

Серафима выхватила из кармана шокер и, прицелившись, выстрелила. Два острых стальных стержня вылетели со скоростью пули, вонзились в грудь владельца особняка, и громила содрогнулся от мощного электрического разряда.

Но устоял.

Серафима с ужасом наблюдала, как он небрежно выдернул из себя электроды, а затем, намотав искрящиеся провода на руку, резко дернул. Шокер вылетел из ее руки.

Глухо рассмеявшись, он поднялся еще на несколько ступеней.

И тут Серафима увидела его лицо. И поняла, что никогда в жизни не видела ничего ужаснее и отвратительнее. Когда Мастер Игрушек ринулся вперед и с нечеловеческой скоростью взмыл вверх по ступенькам, Серафиме оставалось только дико завизжать от страха.

* * *

Платон Евсеевич Долмацкий, сидевший в фургоне посреди леса, услышал в наушниках истошный крик дочери, каркающий хохот, а затем шум борьбы. И наконец звук упавшего тела. Это были самые страшные звуки в его жизни.

– Серафима?! – завопил он в микрофон. – Ты меня слышишь?!

Но ответила ему вовсе не Серафима.

– Какой знакомый голосок, – прозвучал в динамике хриплый, надтреснутый голос, узнав который Платон похолодел. – Скорпион… Я ведь ясно дал понять много лет назад, что не отдам тебе облачение верховной жрицы… Я же сказал, что не отдам его ни за какие деньги… Это жемчужина моего реликвария! Как коллекционер, ты должен был меня понять. И что я вижу? Ты прислал девчонку, чтобы она ограбила меня? Какое вероломство…

– Что ты с ней сделал?! – истерично крикнул Платон Евсеевич.

– С твоей дочерью? О, пока она жива и здорова. Но она влезла в мое жилище без разрешения, и этого я тебе не прощу. К тому же это был весьма недальновидный поступок. Моя скромная обитель производит впечатление заброшенной развалины, но на самом деле дом напичкан электроникой и видеокамерами. Я увидел ее, как только она перемахнула через ограду. Теперь она в моей власти, и я могу использовать ее в качестве новой игрушки либо разобрать на запчасти для других своих произведений искусства.

– Нет! – убитым голосом выдохнул Платон Евсеевич. – Только не это! Чего ты хочешь?

– Все зависит от того, чего хочешь ты.

– Увидеть Серафиму живой и невредимой!

– А еще? – хитро поинтересовался Мастер Игрушек. – Ведь я хорошо тебя знаю.

– Еще я хочу облачение Верховной Матери Змей! – признался Платон Евсеевич. – Ты не понимаешь… Они ищут его! Нельзя, чтобы оно попало в руки Огненных волков!

– Мне нет дела до ваших проблем с волками, Первородные. Но я могу пойти на некоторые уступки, – задумчиво произнес Мастер Игрушек. – Если ты пришлешь вместо Серафимы парня, о котором я столько слышу в последнее время.

– Парня? Какого еще парня?

– Сына Ангелины Зверевой. Мальчик пошел по стопам своего истинного отца, я слышал, на что он теперь способен. Будет интересно познакомиться с ним поближе… К тому же в нынешние времена это очень редкий биологический экземпляр.

– И что ты с ним сделаешь?

– Не поздновато ли тебя стало волновать благополучие подрастающего поколения Первородных, Скорпион? – расхохотался Мастер Игрушек, явно наслаждаясь происходящим. – Жду его этой ночью! Одного. А если что-то пойдет не так либо ты снова попытаешься выкинуть фортель… Я использую их обоих для создания новых экспонатов моего реликвария!

И связь резко оборвалась. А Платон Евсеевич Долмацкий замер, ошеломленно глядя прямо перед собой. По его щекам текли слезы.