Бомбардировщики на помощь «Быстрому» не пойдут, потому что интересы боя выше интересов людей. Потому что поражение приведет к еще большим жертвам. Что же касается погибающего флагмана, то его броня должна выдержать огонь зенитных пушек, а экипаж, если, конечно, не впал в панику, должен отвечать землеройкам самостоятельно. Не маленькие, продержатся.

— Десант! Десант! Говорит Солнце!

Рация на паровинге слабая, и Кира молится, чтобы транспортное судно оказалось в зоне действия.

— Десант!

— Слышу, Солнце! Прием!

— Бухта заминирована! Повторяю: бухта заминирована! В непосредственной близости идет бой! Приказываю подойти к острову «А» с востока и высадить десант на побережье!

Пауза. Напряженная пауза, поскольку командир десанта Кире не подчиняется, а по званию старше. Послушается или нет? Послушался. То ли магия фамилии сыграла, то ли понял десантник, что с воздуха виднее.

— Задача прежняя?

— Постарайтесь в первую очередь захватить зенитки! Они нам очень мешают!

— Понял, Солнце, отбой… Проклятье!

«Не слишком ли часто повторяется это восклицание?»

— Десант! Что у вас?

— Аэропланы!

— Откуда они взялись? — простонал кто-то в эфире.

— Да какая разница? — Кира громко выругалась. — Первое крыло! Истребители! У нас воздушные цели!

…Два корвета против четырех и четыре канонерки против двух. У кого преимущество?

Фактора внезапности больше нет, кончился, несчастливый «Быстрый» получил свое, а остальные ушерские корабли подготовились и врезали по приближающемуся противнику от души. И поблагодарили дальновидных политиков, давным-давно запретивших продавать Приоте новейшую технику: благодаря этому флот континента состоял из кораблей, отслуживших положенное в составе ушерских бригад. Пушки слабее, скорость ниже, защита хуже, и эти факторы могли существенно повлиять на результат обыкновенной арифметики: два против четырех.

— Наводи!

— Есть!

— Огонь!

Залп.

— Заряжай!

Первыми огонь открыли ушерцы, ударили по плохо видимым целям, демонстрируя дальнобойность орудий, пристреливаясь. Минных аппаратов на кораблях не было: до сих пор кардонийцы друг с другом не воевали, а потому сражение должно было превратиться в артиллерийскую дуэль.

— Огонь!

Залп. Грохот главных орудий. Вздрогнувший корабль окутывается пороховым дымом, но продолжает резать волны, торопясь сблизиться с противником, а в его чреве готовятся к следующему выстрелу.

— Огонь!

— «Хитрюга»!

Не приотская канонерка — ушерская. Взрывается так, что наблюдатели видят взлетающий Философский Кристалл. Удача… Она тоже влияет на арифметику. Куда прилетит снаряд: в бронелист или крюйт-камеру? От этого зависят цифры.

Два против четырех, три против двух.

— Огонь!

— Сброс!

— Есть!

— До свидания, урод!

Трех подряд бомб приотский флагман не выдерживает, добавляет еще один взрыв: то ли крюйт-камеры, то ли кузеля, и плавно ложится на бок. С противоположного борта в воду прыгают перепуганные моряки.

— Есть!!

Стефан «Пеликан», командир второго крыла, был человеком спокойным и уравновешенным, к быстрым решениям не приспособленный, но задачи выполняющий только на «отлично» и «хорошо», другими словами — настоящий бомбардировщик. И даже гибель «четверки» не вывела Стефана из себя, только злости добавила.

Получив приказ, он развернул «толстяков», определил цель — приотский флагман, разумеется, и распорядился бомбить только его и только четвертью запаса — морские цели слишком маленькие и слишком подвижные, чтобы сразу сбрасывать весь груз. Впрочем, паровингеры «Пеликана» дело знали. Затея Стефана была крайне опасной: бомбардировщикам предстояло пролететь как минимум над двумя корветами, собирая букеты зенитных подарков, зато давала большую вероятность успеха.

Которая не сработала в первом заходе: бомбы легли по левому борту флагмана, а днища бомбардировщиков украсились пробоинами от зенитных пуль. Приотцы проводили паровинги радостными воплями, но уже следующий заход оказался для их корабля роковым.

— Отлично! — довольный Стефан и повел своих на разворот. — Следующая цель…

— Аэропланы!

— Проклятье[1]!

Осы! Настоящие осы! Аэропланы лезут отовсюду, налетают, хлеща по массивным паровингам из пулеметов, и бросаются прочь, освобождая место следующей осе. Сколько их? Не важно! Много! Считать врагов Кира перестала в самом начале, как только поняла, что это бессмысленно — их слишком много! Не важно сколько. Важно, чтобы их стало меньше. Намного меньше, потому что аэропланы несут смерть. Паровинги тоже не беззащитные увальни, но аэропланы бьют по десанту, налетают на корабли, сбрасывая слабенькие, но смертоносные бомбы, аэропланы пытаются повлиять на исход сражения. Их становится меньше, но медленно. Проклятье, как же медленно дохнут эти осы!

— Патроны! — надрывается Шварц. У него курсовой пулемет, самый важный, учитывая, что установленные в крыле уже молчат, а перезарядить их можно только на базе. — Патроны, вашу мать!

Воняет горящей изоляцией, но сейчас это не важно, не до нее.

Астролог тащит цинк с лентами, обдирает руку о застрявший в обшивке осколок — привет от зениток, — ругается, но продолжает тащить. Это его задача по боевому расписанию. А задача второго пилота — страховать первого, но Френк не может, Френк свесился из кресла и молчит, а из его головы капает кровь. Поэтому Кира старается не смотреть направо.

— Есть! — Курсовой оживает, и Шварц буквально сносит зазевавшийся аэроплан. Есть!!

Кира проводит паровинг через облако дыма и закладывает крутой вираж, торопясь вернуться к десантному судну, над которым вьются безжалостные осы. Справа и слева вновь грохочут пушки, астролог несется за следующим ящиком, Френк ничего не видит.

Бой.

Истребителям пришлось разделиться: Кира и «двойка» прикрывают десант, а «трешка» и «четверка» бьются над морем, причем бьются успешно. Хотя сначала паровингерам показалось, что сражение безнадежно проиграно: аэропланов много, аэропланы повсюду, погонишься за одним, а остальные накрывают суда, безжалостно лупят по десантникам, смеются… Наверное — смеются, наслаждаясь безнаказанностью. Точнее, смеялись, пока наслаждались. Поняв, что ловить шустрых ос нет никакой возможности, паровингеры решились на опасный трюк: стали держать вираж, непрерывно кружа над кораблями и не подпуская к ним противника. Стали предсказуемыми, но оттого не менее опасными, поскольку «шурхакены» ос проигрывали шестиствольным «Гаттасам» и басовитым пушкам.