— Вы поддерживали связь?

— Нет. Возможно, посылали открытки вначале. Но мы оба понимали, что в этом нет никакого смысла. Зачем причинять друг другу боль? — Энни убрала с лица светлые пряди.

— Кто из вас кого бросил? — спросила Эрика, не в силах бороться с любопытством. Они так хорошо смотрелись вместе. Буквально излучали любовь и счастье. Золотая парочка.

— Никто никого не бросал. Просто я решила переехать. Хотела посмотреть мир. Хотела знакомиться с новыми людьми, делать новые вещи, — она снова засмеялась тем горьким смехом, странно звучащим для Эрики и Патрика.

— Но в пятницу он приехал на остров. Как ты отреагировала на его приезд? — продолжил задавать вопросы Патрик, сам не зная, даст ли это ему что-нибудь. Энни выглядела очень хрупкой. Что, если у нее случится срыв?

— Я удивилась. Но Сигне рассказывала, что Матте вернулся в деревню, так что его приезда можно было ждать.

— Это был приятный сюрприз? — спросила Эрика, протягивая руку за термосом с кофе.

— Не знаю. Я не хочу вспоминать прошлое. Матте — мое прошлое. Но вместе с этим… — Она задумалась. — У меня было ощущение, что мы никогда не расставались. Так что я впустила его.

— Во сколько он приехал? — спросил Патрик.

— Где-то около шести. Точно не помню. Здесь, на острове, нам не нужно следить за временем.

— И на сколько он задержался? — Патрик сменил позу. Все-таки сидеть на мостках было жестковато. Он с сожалением вспомнил теплую ванну с водорослями.

— Он уехал ночью.

Выражение боли на ее лице сказало больше, чем слова.

Патрику стало не по себе. По какому праву он задает такие вопросы? По какому праву сует свой нос в личную жизнь других людей? Какое ему дело до того, что случилось между людьми, которые когда-то любили друг друга? Но, вспомнив тело в прихожей в луже крови и с зияющей дырой в затылке, Патрик заставил себя продолжать. Его долг — найти убийцу. Долг вынуждает его совать нос в личную жизнь других. Убийство и право на личную жизнь — понятия несочетаемые.

— Не знаешь, во сколько именно? — спросил он мягко.

Энни закусила губу.

— Нет, он уехал, пока я спала. Я думала…

Она сглотнула. Видно было, что женщина пытается изо всех сил держать себя в руках.

— Ты ему звонила? Или его родителям?

За время разговора солнце передвинулось, и тень от маяка стала еще длиннее.

— Нет.

Энни снова задрожала.

— Матс рассказывал тебе что-нибудь, что могло бы помочь нам в расследовании его убийства?

Энни покачала головой.

— Нет. Я не могу представить себе, кто мог бы желать Матте зла. Он же был… Ты ведь знаешь, Эрика. Он всегда был добрым, заботливым, надежным…

Она провела рукой по покрывалу.

— Да, я слышал, что Матса все любили, — сказал Патрик. — Но вместе с этим в его жизни происходили странные вещи. Например, накануне переезда в Фьельбаку его жестоко избили. Он ничего не говорил?

— Нет, но я увидела шрамы и спросила. Он сказал только, что оказался не в том месте не в то время и что на него напала банда подростков.

— Он рассказывал о своей работе в Гётеборге? — Патрик надеялся, что узнает хоть что-то, что сможет пролить свет на тайну.

— Сказал только, что работа была трудная. Ему приходилось встречать всех этих женщин… они были в ужасном состоянии… — Энни замолчала.

— Больше он ничего не упоминал? Не говорил, что кто-то ему угрожает?

— Нет, только рассказывал, что работа много для него значила, но оставляла его опустошенным и что по прошествии некоторого времени, проведенного в больнице, он решил туда не возвращаться.

— Никогда?

— По-моему, он сам еще не решил. Но сначала хотел залечить раны — душевные и телесные.

Патрик кивнул и после секундного колебания задал следующий вопрос:

— Он рассказывал о женщинах? Была ли у него подруга?

— Нет. И я не спрашивала. Он тоже не спрашивал про мужа. В тот вечер это не имело никакого значения.

— Понимаю, — отозвался Патрик. — Кстати, лодка исчезла, — добавил он.

— Какая лодка? — Энни была в недоумении.

— Лодка Сигне и Гуннара. На которой он к вам приезжал.

— Исчезла? Ее что, украли?

— Мы не знаем. На обычном месте ее нет.

— Матте уплыл на ней домой. Иначе как он мог добраться до материка?

— Так он приплыл на ней? Его никто не подвез?

— Кто мог его подвезти?

— Мы не знаем. Знаем только, что лодка исчезла.

— Ну, приплыл-то он именно на ней. И должен был на ней и уплыть… — Пальцы Энни сжали покрывало.

Патрик взглянул на Эрику, которая внимательно слушала разговор.

— Тогда нам, наверное, пора обратно, — сказал он, поднимаясь. — Спасибо, что согласилась принять нас, Энни. Прими мои соболезнования.

Эрика тоже поднялась:

— Было приятно снова тебя увидеть, Энни.

— Взаимно. — Та приобняла Эрику на прощание.

— Скажи, если тебе что-то еще понадобится. И если Сэму станет хуже, мы можем попросить врача к вам заехать.

— Спасибо.

Энни проводила их к лодке.

Патрик завел мотор. Потом внезапно замер.

— Не помнишь, был ли у Матса при себе портфель?

Энни задумалась, потом просияла:

— Коричневый? Кожаный?

— Да, — ответил Патрик. — Он тоже пропал.

— Погодите! — Энни бросилась к дому.

Через минуту она вернулась, держа что-то в руках. Патрик сразу понял что. Сердце его радостно забилось.

— Он забыл его у меня. Извините. — Энни протянула портфель Патрику.

— Ничего. Главное, что он нашелся. Спасибо, — сказал полицейский.

Мысленно Хедстрём уже изучал содержимое компьютера.

Отплыв от острова, Патрик повернулся помахать Энни на прощание. Эрика сделала то же самое. Энни помахала им в ответ. Тень от маяка уже достигла причала. Казалось, она готова была поглотить женщину.

* * *

— Может, поедем поищем ее? — Голос Гуннара был полон тревоги.

Петер поднял глаза на старика и готов был уже отказать, но передумал.

— Можем проплыть разок по гавани. Но сегодня воскресенье. Мне скоро надо домой.

Гуннар ничего не ответил. Он только смотрел прямо перед собой. Вздохнув, Петер спустился в каюту завести мотор. Потом он помог Гуннару спуститься в лодку, надел на него спасательный жилет и встал за штурвал. Когда они вырулили из гавани, Петер прибавил скорости.