ни о чем, кроме двух острых железяк, направленных мне в грудь. А ведь Лех не учил нас сражаться сразу с двумя противниками.

Мама роди меня обратно!

А разбойники наступали. Я как умел отбивался и уворачивался от ударов. Один раз мне повезло и, уходя от укола слева, я задел запястье негодяя. Тот выронил оружие и, схватившись за руку, заскулил. Увы, но это имело и обратный эффект для меня. Увидев, что товарищу досталось, второй индюк начал нападать ещё яростнее. А мне оставалось только отступать, потому что он просто не давал возможности перейти в наступление. Надо ли говорить, что под ноги я не смотрел? По закону всемирного свинства именно в тот момент меня угораздило споткнуться и упасть, и самое страшное — выронить меч! Противник усмехнулся и навис надо мной. Думаю, за его спиной и старуха с косой стояла.

Я зажмурился. Все, Паша. Находился по лесам Догрила, пора и честь знать. Зато проверю теорию. Может после смерти здесь, попаду домой?

Я ожидал острой боли в любой момент, но ее не последовало. Услышав, как совсем близко звякнула сталь, я открыл глаза. Знакомый меч преградил дорогу тому, что нёс мне смерть.

Лех! Мастер меча оттолкнул разбойника и пошел в атаку. Хромоты не было. Был танец, песня, была сила, мощь и воля. Как он сражался! В тот момент я пообещал себе заниматься усерднее, и стать таким же хорошим мечником как мой учитель.

В какой-то момент Лех не оставил негодяю шансов и буквально насадил его на меч. Резким движением выдернув лезвие из живота врага, он обернулся ко мне:

— Так и знал, что нельзя оставлять вас одних!

Вроде полдня не виделись, а я уже успел соскучиться по его ворчанию. Он подошел и протянул мне руку. Одним рывком поднял на ноги и хлопнул по плечу, улыбнулся.

По дороге к нам шел Рися, но увидев, что все целы, остановился.

— Не волнуйся, ему я тоже помог, — усмехнулся Лех. — Надо собрать с ублюдков добро, хотя, думается, у них ничего и нет. Такие только на одиноких нападают. Если бы нас было трое, и не решились бы.

Мы обыскали карманы троих убитых. Того, кому я задел запястье, видно не было, значит, удрал. Да и хрен с ним! Но мы решили не задерживаться, а, быстро собрав монатки, валить отсюда подальше. Как раз появился Марти. Сволочь ушастая! И где только носило? Все пропустил!

— Почему ты пошел за нами? — спросил Рися учителя, когда мы отошли от стоянки.

— Потому что делать мне больше нечего в своих Шалушихах. А вы молодые, зелёные и плохо обученные. Меня ещё в семь отдали учеником к мастеру, и только когда стукнуло пятнадцать, он подарил мне мой первый меч — знак того, что я могу сам брать себе учеников. А вы? Пропадете, пока до Лейдара своего дойдете. Да и слухи стали доходить, что опять на границе Оргашита неспокойно. Мне Синтар сказал. Он во дворце распорядителем служит при светлейший особах.

— Хочешь снова на войну? — меня и радовало, и одновременно удивляло решение Леха.

— На войне все нужны: и хромые, и косые, лишь бы меч в руках держали, — вздохнул он и стиснул зубы.

Хромать после драки стал сильнее, чем обычно. Видимо, нагрузка и старые раны дали о себе знать.

— Я думал, что мы столкнёмся с разбойниками, но не думал, что так скоро, — Рися показал мне распоротую в районе предплечья куртку. — Чуть руку не задел, скотина.

— Эти ещё мальчишки. Нападают, если видят, что противник слабее, но за ними могут быть и более сильные люди. Поэтому надо топать да поживее. Тут есть банды и по десять-двадцать человек. Держатся у дороги, в лес не суются, а уж к горам тем более. Им тоже не с руки на волков нападать. Эти прирежут и разбираться не станут, кто ты и куда идёшь.

Разговор как-то сам собой затих. Лех рассказывал, что ему лишь однажды доводилось идти через Догрил, когда Ронгорн отправлял свои отряды на войну в Оргашит. Естественно, служивых пропускали беспрепятственно. Ещё бы! Считай, целая армия. Кто с ними будет спорить?

А дорога тем временем становилась уже. Теперь мы едва ли могли идти рядом, пришлось растянуться и топать друг за другом. Более того, теперь мы точно знали, что движемся вверх. Тропа шла под гору. Сосны и ели росли на холмах. Иногда мы проходили узкие участки, где вплотную к тропе подступали каменные глыбы. Правду говорили — тут леса, горы и всякий сброд.

На ночлег устраивались подальше от дороги. Костер разводили, но Марти от себя не отпускали на всякий случай. Охотился тоже он — в основном приносил грызунов да кроликов. Ушастых тут вообще было как грязи. Так прошло две недели, а Лех говорил, что идти ещё столько же, если не больше.

День на пятнадцатый мы устроились на дневной привал. Лех показал нам пару приёмов, и мы их хорошо отработали. Во всяком случае, учитель остался доволен. Нет, он этого явно не говорил, но мы за эти месяцы научились понимать его скудную мимику. Даже Рися сказал, что я стал заниматься усерднее. Ещё бы! Когда тебя могли заколоть как свинью, жизненные приоритеты резко меняются. Однако и записывать наши похождения я не бросал. Рутина в основном и выглядело это так:

«Догрил, день десятый.

Встали с рассветом, съели то, что осталось от вчерашнего кролика. Надо было найти ручей и наполнить фляги. Ручей нашли, вода есть. Шли до обеда быстро, в обед отправились чуть глубже в лес. Марти принес трёх кроликов. Одного зажарили, двух съел Марти...»

Ну вы поняли — рутина.

Но в тот день все изменилось. Едва я захлопнул свою книгу, как мы услышали вдалеке крики и рычание. Слов было не разобрать. Марти навострил уши и сел пятую точку, водя носом, а потом сорвался с места и, сделав три прыжка на восток, остановился. Повернувшись к нам, кот протяжно замяукал.

Мы посмотрели на Леха. Тот пожал плечами:

— Поглядим что там. Только, тихо.

Мы кивнули, быстро свернулись и пошли вслед за котом, стараясь не шуметь. А Марти будто взял след, пришлось прибавить шаг. Полосатый мелькал