– Вы все налом, по старинке, смотрю, бабло гребете, – с порога вместо приветствия бросил Гектор удивленно вытаращившемуся на них бородачу в опереточной форме, кивая на коробку с деньгами. – И много на руки выходит чистыми без налогов?

– Ты?! А я слышал, что тебя в Сирии убили. А ты это… с того света? – воскликнул бородач.

– Мифы, мифы… Не ездил я в Сирию. Я с войной завязал. – Гектор обернулся к Ригелю и Кате: – Представлю вам атамана НКВД – Незнамо Какого Войска. Литера «Д» это не Дон, а Дебилы, так надо читать правильно.

– Ты кому это гонишь? – в кресле зашевелился богатырь. – Ты че вообще здесь? Ты знаешь, с кем разговариваешь?

– Атаман Пельмень-Чардынец, – светски представил Гектор бородача Кате и Вилли Ригелю. – Ба, кого мы видим! Тот самый боец смешанных единоборств Балалайкин, недавно объявивший СМИ, что к предателям и внутренним врагам он относит всех… Как там дальше у тебя, Колян? Напомни. Всех что ли, правда?

– Чего тебе здесь надо? – спросил атаман Пельмень-Чардынец. – Ты как вообще сюда вошел?

– Мне нужен адрес Горбатько. Настоящий, не липовый.

– Какого еще Горбатько?

– Которого на березе у свалки подвесили, как Буратино на Поле чудес. А вы его из больницы забрали и спрятали от… него. – Гектор кивнул на Вилли Ригеля.

– А, и ты здесь, фриц недобитый из Староказарменска, – хмыкнул атаман. – И девку свою с собой привезли.

– Знаете меня? Бывали в Староказарменске? – ледяным тоном осведомился Вилли Риигель. – Меня зовут Вальтер Оттович, а не Фриц. Что за дела привели вас в наш город? Причина?

– Заткни мента. – Атаман вяло махнул рукой «смешанному единоборцу» Балайкину. Тот пытался подняться из мягкого кресла.

– Диктуй адрес Горбатько, – потребовал Гектор.

– Да пошел ты… Чего ты вяжешься? Это твое дело – Староказарменск? – Атаман Пельмень-Чардынец побагровел от гнева. – Там нашего мордой об машину шарахнули, я слышал. Это твоя работа, полковник? Про тебя слухи ходят, что с головой у тебя того… Руку, что кормит, кусаешь. Странно, что тебя до сих пор из конторы твоей не поперли.

– Катя, видите шкафы? – Гектор указал сначала на встроенные шкафы, а потом на холодильник в углу. – В шкафах – у них здесь сплошь пузыри с зеленкой. А в холодильнике не водка с икрой, а дерьмо в баночках. Боевой неприкосновенный запас. Это не Горбатько твой писательницу Улицкую облил зеленкой? А ей ведь под восемьдесят. Атаман, а ты как говно свое для рейда в банку собираешь? Прямо рукой берешь или ложкой серебряной из толчка черпаешь?

– А так же, как говно из твоего братца-близнеца выбили, – прошипел атаман злобно. – Еще когда он допрыгался. По слухам-то там вообще того-с… До ампутации полной дошло, когда его…

Все дальнейшее произошло в какие-то доли секунды. Гектор Борщов ударил ногой по ножке стола. Она сломалась, как спичка! Затем подломилась и вторая нога, а тяжелая дубовая столешница опрокинулась, увлекая за собой стул, на котором восседал атаман. Он грохнулся на спину, столешница придавила его. Коробка с деньгами свалилась на пол, и деньги разлетелись по всей комнате.

Из кресла наконец выпростался боец Балалайкин, заоравший матом.

Гектор Борщов будто пружиной подбросил свое тело в воздух в мощном прыжке с полным разворотом и ногой в начищенном до блеска щегольском ботинке ударил Балалайкина в челюсть. Тот отлетел к противоположной стене, рухнул как сноп. И не встал уже, лишь стонал. Гектор подошел к нему.

– Учет ведешь, сколько тебя раз били по ушам на ринге? Это будет восемьсот шестнадцатый раз. Майор, придержи атамана. Мы с ним еще не закончили.

Вилли Ригель наступил ногой в кроссовке на дубовую столешницу, под которой сучил ногами Пельмень-Чардынец.

– Адрес Горбатько? – повторил Гектор.

– Пошел ты… ссссссволочь!

– Разрушение – моя стихия. – Гектор ударил ногой по плазменной панели на стене. Та грохнулась вниз, треснула.

Подошел к витрине, где стояли какие-то «призы». Взял один и… уронил. Вдребезги!

– Ссссволочь! Ты знаешь, кто мне это подарил?! – орал атаман.

– Кто – не так важно, главное – за что. – Гектор усмехнулся. – Диктуй адрес.

– Ничего я тебе не скажу!!

Гектор ногой сгреб в кучку денежные купюры. Достал из кармана дорогого пиджака зажигалку. Чирк – огонек загорелся. Он наклонился к куче денег на полу, поднес зажигалку.

– Адрес Горбатько, – повторил почти мягко. – Или останетесь без финансовых вливаний.

– Подонок… ты что творишь… прекрати… На черта он вам нужен? Зачем?!

– Это наши дела с ним. Адрес.

– Погаси огонь! – Атаман сучил ногами, как таракан на булавке, но Вилли Ригель все сильнее придавливал столешницу. – Сука, гаси огонь, я сказал! Это не мои деньги! Меня на куски разрежут, если я не расплачусь!

– Адрес. – Гектор поднес зажигалку к грязной купюре на верху кучки.

– Сходня! – завопил атаман. – На Сходне он ховается. Я не знаю, чего он боится. Залег там на дно. Уже несколько дней не звонит, как пришили этого мажора-строителя! Нас вообще это не касается. Мы понятия не имеем, чего он там натворил и за что его за ноги повесили! Мы к этому отношения никакого не имеем. Это его самодеятельность была. У него дом от родителей остался – тупик Советский, 17!

– Спасибо за сотрудничество, – похвалил Гектор Борщов. – Давно бы так.

В дверях, встревоженный шумом, возник тот самый бритоголовый охранник, здоровый, как бык. Гектор глянул на него, затем на деньги на полу. И… уронил зажженную зажигалку прямо на купюры. Вспыхнуло!

Атаман взвыл волком. Охранник двинулся на Вилли Ригеля, стремясь освободить своего босса. Но атаман заорал «Огнетушитель тащи сюда! Что вылупился!»

Охранник бросился назад в коридор за огнетушителем, освобождая путь, Вилли Ригель, Катя и Гектор быстро направились к двери. Собственно помчалась стрелой одна Катя – эти двое хоть и торопились, однако с достоинством покидали поле битвы.

Деньги полыхали. Атаман Пельмень-Чардынец истерически орал, что надо тушить.

В «Гелендвагене», когда уже отъехали от этой дыры прилично, Вилли Ригель изрек лаконично:

– Да, впечатляюще.

– Силы у меня уже не те, что раньше. – Гектор глянул в зеркало на притихшую Катю. – В следующий раз, майор, потренируешь меня сам в спортзале, а?

Вилли Ригель кивнул.

– Курс на Сходню, – объявил Гектор, прибавляя скорость. – Ну там-то проще пареной репы. Нам этого висельника надо выдернуть ночью тихо из дома.

Боже, как же он ошибался!

Двухэтажный старый деревянный дом за кривым забором прятался в стороне от знаменитой сходненской петляющей – «пьяной» проселочной дороги вдалеке от микрорайонов новой сплошной застройки и старой части Сходни. Еле нашли этот номер 17 по навигатору. Подъехали к калитке. Окна дома темны. У калитки – дорожный фонарь, пятно его света окутало «Гелендваген».