— Изабелла?

Я оборачиваюсь и вижу Елену, которая смотрит на меня из фойе. Ее брови приподняты, а на лице — растерянное выражение.

— Ты его видела?

— Кого видела? Винсента? — Спрашивает она, словно все еще не понимая, что со мной происходит.

Я киваю. В груди все сжалось, и мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.

— Он лежал со мной в постели, а когда я проснулась, его там не было. Что-то случилось, пока я спала?

— Сегодня утром Винсент ушел с Домиником и Маркусом. Они ушли рано. — Говорит она. — У тебя все в порядке?

Я держусь за грудь и наполняю легкие воздухом впервые с момента пробуждения. Почему я так запаниковала? Что со мной не так?

— Я в порядке. Прости, если я тебя потревожила, я просто… испугалась, что что-то могло… — Я замолкаю, прежде чем сказать что-нибудь, что заставит меня выглядеть еще глупее, чем я уже есть.

— Изабелла, я могу заверить тебя, что то, что ты чувствуешь, это нормально. Надвигается война, и это нормально — бояться. — На ее губах играет улыбка. — Я тоже боюсь, что с Домиником что-то случится. Я не хочу потерять мужа и отца моих детей, и я боюсь остаться одна.

Приятно слышать, что ей иногда бывает страшно, и я не одинока в этом.

— Что ты делаешь в такие дни?

Ее улыбка немного меркнет.

— Ничего. Я просто держусь ради своих детей и надеюсь, что он будет возвращаться домой ко мне каждую ночь.

— Спасибо, что поделилась этим. Мне стало легче. — Я потираю живот, нуждаясь в общении с ребенком. Я должна оставаться сильной.

Я должна.

— Пойдем, я попрошу Марию приготовить тебе завтрак. — Елена идет на кухню, и я следую за ней.

На кухне стоит мальчик с голубыми глазами и темными волосами. На вид ему не больше девяти, и он набивает рот тостами. Это ее сын или сын Джейн? Я вижу только, что у него есть черты Романо, даже слепой мог бы это заметить.

Глаза Марии встречаются с моими, и она улыбается.

— Доброе утро, Мария, — приветствую я, придвигая табуретку рядом с мальчиком.

— Доброе утро, — отвечает она, в ее голосе слышится итальянский акцент, который я как-то не заметила прошлой ночью. Она занята тем, что кладет ананасы в соковыжималку. — Ты хорошо спала?

Я киваю.

— Да. Спасибо, что спросила.

Мальчик поворачивает ко мне голову, как будто только что заметил мое присутствие.

— Здравствуйте, вы, должно быть, тетя Изабелла. А я Лукас.

Я замираю. Откуда он уже знает мое имя? И называет меня тетей? Я всегда мечтала, чтобы у Наоми были милые дети, которые называли бы меня тетей, но это слишком неожиданно, и я действительно не знаю, как реагировать.

— Привет, Лукас. Приятно познакомиться.

Он внимательно смотрит на меня, потом поворачивается к Елене.

— Мама, она еще красивее, чем на фотографии.

Значит, он сын Елены и Доминика? Принято к сведению. Но о какой фотографии он говорит? Я не решаюсь спросить.

Елена хмурится.

— Не болтай, Лукас. Доедай, а то опоздаешь в школу.

Лукас наклоняется ко мне и шепчет:

— Никому не говори, дядя Винсент — мой любимый дядя, потому что он играет со мной в видеоигры. Мама сказала мне, что ты его подружка, поэтому ты мне нравишься больше, чем тетя Джейн.

— Я слышала, кто-то сказал, что тетя Джейн ему нравится меньше всех? — Говорит Джейн, заходя на кухню. — Лукас, это несправедливо. Ты только что ранил мои чувства.

— Не волнуйся, тетя Джейн. Я люблю тебя больше, чем дядю Маркуса. — Он хихикает, показывая отсутствующий зуб в нижней челюсти.

Елена качает головой и вздыхает.

— У тебя нет любимчиков, когда речь идет о семье, Лукас. А теперь доедай.

Лукас выглядит так, будто хочет что-то сказать Елене. Но вместо этого он снова наклоняется ко мне.

— Мама всегда так говорит, но я знаю, что она лукавит. Она любит папу больше, чем всех остальных членов семьи.

— Лукас, — предупреждает Елена.

Я хихикаю, не сумев сдержаться. Он такой милый мальчуган.

— Ну, ты будешь мой любимый племянник.

Мария приносит Лукасу стакан сока, и он благодарит ее, принимая стакан. Он очень воспитанный ребенок. Сидя рядом с ним, я еще больше радуюсь тому, что скоро стану мамой.

Лукас хмурится.

— У тебя не может быть любимых племянников, когда я твой единственный племянник. — Он глотает свой сок. Спустившись с табурета, он берет рюкзак с Губкой Бобом со стула рядом с собой. — Пока, мама. Пока тетя Джейн и тетя Изабелла. Пока, Мария.

Он выходит за дверь прежде, чем кто-либо из нас успевает ответить.

— Этот ребенок полон энергии. Если бы только у нас с Маркусом все было иначе. — Говорит Джейн, ставя чашку перед кофеваркой. Выражение ее лица становится мрачным.

Елена подходит к ней и кладет руку ей на плечо. Я знаю, что это значит. Раз у них с Маркусом нет детей, и она грустит по этому поводу, значит, они пытаются, но у них ничего не получается.

Я не знаю, что сказать, учитывая, что мы практически незнакомы. Я не хочу сказать что-то и в итоге расстроить ее.

— Здесь есть что-то интересное? — Спрашиваю я, надеясь разрядить напряженную обстановку на кухне.

Елена проходит к острову и садится напротив меня.

— Да. Сначала я покажу тебе все вокруг, а потом ты сможешь познакомиться со своими телохранителями.

Я не уверена, что правильно ее расслышала.

— Телохранителями?

— Да, телохранителями. Только не говори мне, что Винсент не обсуждал это с тобой.

Я качаю головой с такой силой, что она может вылететь из моего тела и упасть на пол.

— Он не обсуждал.

— У каждой из нас есть два телохранителя, которые следуют за нами, если мы покидаем особняк. Дом окружен еще большим их количеством. — Должно быть, она заметила, как мне не по себе, потому что усмехнулась и сказала: — Поначалу нелегко держать их рядом, но ты привыкнешь.

Я не уверена, что привыкну, но ладно.

Джейн присоединяется к нам.

— Не переживай так сильно. Елена управляет многомиллионной компанией, а я владею галереей. Поверь мне, когда я говорю, что это убивает нас, когда мы не можем ходить на работу без телохранителей. Мои боевые навыки для Маркуса ничего не значат.

— Ты умеешь драться?

— Я много лет была детективом. Конечно, я умею драться. — Она скрестила руки на груди. — Я была одним из лучших детективов в Нью-Йорке. И самой молодой, — добавляет она.

— Почему же тогда ты решила открыть галерею? — Спрашиваю я, заинтересовавшись.

— Я стала детективом только для того, чтобы найти