чёрных фигур. Их мёртвые взоры устремились на падающую фигуру. Крылья Морфея исчезли внезапно, так же как и он сам. Артём падал совершенно один. Ещё мгновение, и всё было кончено. Мир завертелся, превращаясь в череду несвязанных обрывков и вскоре совершенно растворился в пучине бытия.

Глава 12

ГЛАВА 12

Возвращение в Каппадокий

Можно ли умереть во сне? Каждый человек хотя бы раз в жизни задумывался об этом нетривиальном вопросе. Любой из нас боится смерти, а те, кто кичатся и кричат на каждом углу о своём бесстрашии, просто нагло врут, заглушая страх нарочитой напыщенностью. Боль стала неотъемлемой частью сознания. Чувство горечи утраты усиливалось, ударяя в самое сердце, биение которого не было слышно. Да и осталось ли оно вообще? Степан говорил, что "Смерть во сне - настоящая смерть", но Артём вопреки всему был ещё жив.

Миры безумных грёз, сумасшедших историй и не менее странных людей никак не могли уложиться в одно целое. Артём старался понять их суть. Разобраться в их законах, но каждый раз, как только дорывался до истины, правда ускользала сквозь пальцы, оставляя горькое послевкусие. Дождь больше не стучал каплями по измождённому лицу. Чёрные краски ночи не сгущались в разорванном небе. Вокруг царила идеально-стерильная белизна, подсвечиваемая синеватой дымкой.

– Артём, Вы меня слышите? – из ниоткуда прозвучал знакомый голос.

– Да, – отрешённо и слегка растеряно подтвердил он.

– Как себя чувствуете?

– Никак. Я не могу себя чувствовать, потому что меня нет.

– Это спорный вопрос. Можно долго дискутировать на эту тему, но всё же Вы осознаёте себя, а, следовательно, существуете. Сон прервался неожиданным образом, аппаратура зафиксировала странные показания, и нам почти удалось их расшифровать, а затем случился перебой в сети, показания зашкалили, и всё вырубило на несколько часов. Мы очень сильно переживали за Ваш… – он осёкся.

– Мозг? – закончил за него Артём. – Не бойтесь, доктор. Называйте всё своими именами, я уже начинаю привыкать к тому, что я всего лишь кусок плоти с воткнутыми в неё проводами.

– Это не совсем так, – примирительно продолжил голос, – сейчас это не главное. Гораздо важнее услышать объяснение того, что на самом деле произошло. Каким образом Вам удалось погрузиться в сон без предварительной настройки аппаратуры и, соответственно, пациента-носителя? Вы уж меня извините, но за долгие годы исследований и разработки технологии мне ни разу не доводилось даже предположить о столь потрясающих возможностях человеческого мозга.

– Я потерял её, – слова выдавливались из уст Артёма с такой болью и отчаянием, от которого даже невидимому собеседнику стало не по себе.

– О ком Вы?

– О Еве. Я уверен, она жива. Эта тварь забрала её. Я должен пойти за ней, чего бы это ни стоило!

– Отыскать? Вы опять говорите о той самой девушке? – заинтересовался голос. – Мы же вроде обсуждали невозможность субэмоциональной связи с субъектом, который не находится во сне, а она, как известно, давно погибла. Вы уж простите, но врачебная этика не позволяет врать или выдавать желаемое за действительное. Даже несмотря на все обстоятельства.

– Я не жду понимания, – произнёс Артём. – Я вообще не уверен в том, что Вы настоящий учёный или врач и к чёрту эту вашу этику.

– Хорошо-хорошо, – голос собеседника стал гораздо мягче. – А о какой такой «твари» Вы только что упоминали?

– Морфей, – буднично ответил Артём, разглядывая израненную кожу своих ладоней.

– Морфей? – в голосе послышалось неподдельное удивление. – Хотите сказать, что Вам привиделся тот самый Морфей? Божество, контролирующее сны?

– Не очень-то та мерзкая тварь походила на Бога, – усмехнулся Артём.

– По долгу службы мне приходилось слушать много необычных историй, но ещё никто не говорил о том, что встретил настоящего Бога. Неужели Вы настолько верующий?

– Да какая к чёрту разница? – возмутился Артём. – Та тварь похитила Еву и уж точно не потому, что я не верю в какую-то религию.

– Всё же не верите, – собеседник выхватил нужную ему фразу. – Что же, может быть, так оно и есть. А Вы не думали, что это может быть отголосок внутренней травмы? Что если это не более чем остатки далёких переживаний, не имеющих ничего общего с реальностью?

– Забавно слышать от бестелесного голоса рассуждения о реальности и выдумках, – колко подметил Артём.

– И тем не менее я существую, а вот Вы - под большим вопросом, – совершенно не смутившись, поправил его голос.

Нотки наигранного дружелюбия тут же куда-то испарились.

– Как скажете. Вам там, судя по всему, виднее, – спокойно согласился Артём.

– Расскажите поподробнее об ощущениях, особенно о тех, что возникли при встрече с повелителем снов? Правда это или нет, но теория достойна изучения. Нечасто, а, если быть совершенно откровенным, то впервые ловцы снов сталкиваются с подобным. Хотя, был один случай. Однажды парень рассказывал, как встретил настоящего Христа, и они вместе вошли в райские кущи. Правда, меньше, чем через месяц его мозги спеклись, и проект по нему пришлось закрыть.

– Вы так говорите, словно он какой-то инструмент, – презрительно заметил Артём.

– Послушайте, я положил всю жизнь на изучение самых сложных наук в области психологии и микробиологии, не говоря уже о десятках трудов, изучающих сны. Я потерял семью, личную жизнь, здоровье. У меня не осталось ничего, кроме моего детища, изменившего медицину всего человечества. Я заплатил за это высокую цену и не Вам говорить мне о жалости!

Голос учёного стал холоден и твёрд. Артёму показалось, будто он почувствовал, прикоснулся к открытой ране человека, потерявшего всё ради одной единственной цели. Почему-то именно это обстоятельство помогло разделить переживание невидимого собеседника.

– Сочувствую, – произнёс Артём. – Тем не менее, я абсолютно уверен в том, о чём говорю, – он ещё раз взглянул на перепачканные кровью ладони.

– Хм, значит всё-таки Морфей… – многозначительно повторил голос.

– Смеётесь? – нервно спросил Артём.

– Нет, конечно же, нет. Мы с огромным уважением относимся к вашему труду, но сами понимаете, столь специфичная область исследования сделала из нас