пока не хочу, ты тоже не спишь. Приберемся немного… — предложила я.

— Так, стоп! Я понимаю, что ты — та еще чистюля и аккуратистка, и чем больше хаоса в твоей личной жизни, тем больше ты стремишься навести порядок вокруг, якобы компенсируя одно другим, но большая просьба — не трогать ничего в моей квартире. Здесь все лежит на нужных местах! Все…

— Даже банка с чипсами нори? — поморщилась я, посмотрев на баночку, стоявшую на подлокотнике дивана.

— Тем более! Это вообще ее законное место!

— А пепельница? Почему на полу?

— Потому что я делаю вот так… — показала рукой Марфа. — И только когда пепельница стоит там, пепел не крошится всюду. Хочешь идеального порядка? Пожалуйста, в гостевую спальню, закрой дверь и делай там, что хочешь!

— У тебя там нет двери. Только шторки с бубенчиками!

Марфа расслабленно улыбнулась:

— Не люблю преграды. Большое количество дверей наводит меня на панические мысли. И вообще, наведи для начала порядок в своем чемодане, своей голове, жизни… И только потом берись учить других.

— Ох, я и забыла, что на тебе, где сядешь, там и слезешь! А что это ты изучаешь?

Я пыталась всеми силами отвлечься от гнетущего разговора с Громовым. Да что там разговор, ссора, крики, ругань. Бранились мы капитально!

Но он сделал мне ужасно больно, предал…

Нет, не могла я закрыть на это глаза.

— Список фирм и вакансий. Сенечка такая добренькая, что собрала список. Куда возьмут, туда и пойду, — мрачно закончила. — Меня даже от одних названий — тошнит. “Маркетинг-Pro”… Про что, простите? Тошниловка!

— “Маркетинг-Pro”? — оживилась я. — Дизайнер требуется? Ааа… Это же Ксения Шнуркова собралась в декретный отпуск!

— А ты откуда знаешь?

— Это фирма нашего директора, Дубинина. Кстати, их офис находится на одном из этажей главного корпуса… Можно сказать, их все воспринимают, как своих! Хорошие девочки там работают, дружный женский коллектив.

— Серьезно? А до тебя далеко?

— Прилично.

— Но добраться возможно? А еще потрындеть по внутренней связи?

— Так, я вообще-то из числа тех людей, что работу работают на рабочем месте, а не ерундой страдают! — заявила я и махнула. — Вернее, уже работала. Эх…

Я потащила чемодан в гостевую спальню. Шторки с бубенчиками звенели каждый раз, когда их задевали. Мне показалось, что комната недостаточно чистая, и мебель стоит нефункционально. Словом, я взялась за уборку и перестановку, а Марфа составила мне компанию с бокалом просекко, потягивая его через трубочку, и слушая меня.

— Вот это тебя бомбануло! Из-за работы какой-то… Я бы на твоем месте так не парилась.

— Я сейчас все твои картины и проекты оболью бензином и подожгу, — пригрозила я.

— Эй, у меня искусство!

— Ты — ремесленник, который берется за заказы.

— Ну, когда денежки мало, то, конечно…

— То есть принимаешь денежное вознаграждение за свои труды. Это работа. Точка.

— С такого ракурса, конечно… Ой, зря ты мебель двигаешь! Сеня у меня ночевала в прошлый раз, она все выставила в соответствии с личным парадом планет, целый день убила. Когда снова сбежит ко мне с ночевкой от буйного брата, будет охать, что не может спать, когда кровать ногами к Меркурию или что-то в этом роде.

Ух, комната — чистая, мебель стоит, как положено. Я рухнула на кровать и засмотрелась на расписной потолок. Марфа украсила потолок гостевой спальни, расписав его как небо, окрашенное золотым при восходе солнца. Красиво… Я засмотрелась — ни одной мысли в голове, только усталость. Я прикрыла глаза, чувствуя, что могу уснуть в любой момент, но Марфа поинтересовалась:

— И что ты будешь делать?

— А? — встрепенулась я. — Не знаю, Марфа. Собой займусь, семьей. В последнее время Громова стало слишком много в моей жизни даже для меня, привыкшей, что его много.

— Закрутила!

— Поеду с дедушкой в санаторий. Только врачу позвоню. Мне лечащий врач намекал, что есть неплохое место. Только подсобить нужно… То есть денежкой подмазать! Ну, понятное дело, почему он это предложил, свой интерес поймать хочет. Плевать, в общем. Лишь бы подальше отсюда… К тому же дедушка еще ни разу не видел море. Сухопутный моряк, как он всегда говорил. Не буду откладывать на потом, прямо сейчас и позвоню.

Я включила телефон и несколько минут ждала, пока придут все уведомления о пропущенных звонках и сообщениях от Громова. Столько голосовых сообщений записал, сумасшедший. Нет, ничего не хочу слушать!

Я вообще… удалю все, а его… нет, не заблокирую, запущу программу-фильтр входящих сообщений, быстренько настрою и пусть она фильтрует сообщения Громова, отправляя послания на личные темы в папку спам.

Тот самый момент, когда ты не только красивая, но и умная:)

Продолжение после арта!

* * *

— Твои родственники не будут против? Кажется, ты говорила, они не хотят деда отдавать, надеются на его наследство или что-то в этом роде…

— Не переживай. Попрошу врача сказать, мол, лечение на море жизненно необходимо и скажу, давайте скидываться. Вот увидишь, у всех начнутся личные проблемы. Так что беру деда и едем на море. Сейчас только врачу позвоню…

— А не поздно?

— Если кое-кто хочет нагреть свою лапу, для таких звонков не бывает поздно.

Определив для себя цель, я немедленно взялась за ее исполнение.

— Александр… Васильевич! Здравствуйте, это Виолетта Кресс. Извините, что так поздно. Ах, ничуть не поздно, так вообще отлично…

Глава 41

Громов

Я летел, я надеялся, что Виола соизволит поговорить со мной.

Тет-а-тет, с глазу на глаз, и, естественно, разговор бы перешел в правильное русло. То есть, сначала мы бы хорошенько трахнулись! От души так, и только потом занялись разговорами по душам. Мне казалось, я ей не насытился еще, не натрахался, не взял все, что можно, а нужно было ее брать-брать-брать без остановки!

И только потом — говорить.

Сначала возместить восемь лет почти успешного собственного притяжения к помощнице и только потом — говорить, говорить о том, что она мне нужна, как воздух!

Я же только о ней так долго думаю, только к ней жажду приблизиться и узнать еще больше. И так обидно становится, ну почему… почему я о ней почти ничего не знаю? Так мало… Она знает обо всем, а я о ней — обрывки какие-то. Потому что запрещал себе приближаться, держал дистанцию, отгораживался. Теперь хочу сломать эти стены, но… так хуево и стремно, что Виоле может не понравиться быть со мной. Все эти всплески, взрывы… Мы как на пороховой бочке.

Я хотел секса с ней