больше ему становилось жаль несчастную. Да, с одной стороны, ей повезло. Богатая стареющая дама удочерила девушку, однако Нина не перешла в разряд дочери, по сути, так и оставаясь прислугой. Нонна Борисовна далеко не бедствовала, но не удосужилась нанять приходящую домработницу. Всю работу продолжала выполнять Нина. Она готовила обеды, накрывала столы для гостей, стирала, скребла, мыла и при этом боялась заикнуться о том, что тоже женщина и имеет право на личную жизнь.

– Как же, послушала! – усмехнулась Соня. – Она ограничила общение со мной, потому что я заводила разговор о Владимире, а сестра не хотела его обсуждать. Так что больше я ничего не знаю, извините.

Сарчук и так уже понял, что без поездки в Запорожье им не обойтись. Нужно было бежать за билетами.

– Можно от вас позвонить? – спросил он, заранее зная ответ, и поднял трубку старого разбитого аппарата. Наверное, Шаповалов, возвращаясь пьяным с работы и устраивая разборки, частенько ударял им о стену.

– Звоните, – пожала плечами Соня. – И денег не возьму.

Глава 3

Запорожье, 1977

Владимир Горячев сидел в своём просторном кабинете во Дворце спорта и в который раз вертел в руках кубки, стоявшие на его столе. Он всегда делал так в минуты крайнего волнения. Вся продуманная до мелочей операция летела к чёрту, телефон на том конце провода молчал, а ведь он почти все уладил. Господи, ну почему никто не отвечает? Крутанув ещё раз диск – так, на всякий случай, – Владимир бросил трубку на рычаг и погрузился в невесёлые думы. Вся история этого необычного знакомства встала перед глазами.

В дом Нонны Борисовны его пригласил московский приятель-пианист. Горячев сначала отказывался – к музыке он не имел никакого отношения, а, судя по рассказам, у Поляковой бывали только музыканты. Однако друг уговорил его.

– Сиди и притворяйся, что в восторге от хозяйки, даже если старушка не вызовет у тебя ничего, кроме смеха. Знаешь, на старости лет она полюбила хвальбу больше всего на свете. Кстати, ты когда-нибудь слышал её живьем?

Горячев покачал головой. Теперь он жалел, что не пошёл на концерт Нонны Борисовны, когда однажды ей вздумалось посетить Запорожье. Что теперь он скажет, если она спросит, видел ли гость её на сцене в родном городе?

– Это ничего страшного, если ты не слышал Нонночку, – ободрил его приятель. – Могу тебе расписать, что нас ждёт в барских хоромах. Сначала старушка сыграет на пианино и споёт, потом мы сядем за стол, который соорудит приёмная дочь.

– У неё есть дочь? – рассеянно спросил Владимир, думая о другом. Друг кивнул:

– Да, Ниночка. Весьма любопытная особа. Типичный выходец из глубинки, хотя Нонна давно удочерила её и дала образование. Нина трудится инженером в каком-то институте, однако деревня из неё до конца не вышла. Впрочем, сам увидишь. На ней самое нарядное платье сидит как на козе седло. Наверное, поэтому бедняжка никак не может выйти замуж. В доме матушки бывает в основном богема, которой такие девушки неинтересны.

– А я не буду смотреться как инородное тело? – поинтересовался Владимир. Приятель расхохотался:

– Ну что ты! Во-первых, ты не тракторист, а директор Дворца спорта, пусть и в Запорожье, во-вторых, ты относительно молод и довольно красив. Старушка таких любит.

Горячев махнул рукой и решил пойти в гости. Возможно, жизнь предоставляла ему единственный случай побывать в квартире известной певицы, ученицы Станиславского и наставницы эстрадных артистов, которых он уважал.

– Ладно, уговорил.

Так директор Дворца спорта оказался в Левшинском переулке, восемь. Его поразила огромная квартира с высокими потолками. Там, в Запорожье, он жил в обычной хрущёвке-распашонке и такие хоромы видел только в зарубежных фильмах. Значит, есть счастливчики и в СССР! Нонна Борисовна встретила гостей с распростёртыми объятиями. Горячев отметил про себя, что для своих семидесяти она неплохо выглядит: выкрашенные в чёрный цвет густые волосы, модная стрижка, наверняка сделанная лучшим парикмахером Москвы, дорогое платье, которое купишь разве что в «Берёзке», и – что его особенно поразило – множество драгоценностей в ушах и на пальцах. Переливаясь в свете огромной люстры, камни играли всеми цветами радуги. Горячев был так ослеплён богатством, что не сразу обратил внимание на серенькую пожилую женщину с круглым невыразительным лицом, довольно полную для своих лет, которая скромно сидела в углу.

– Это моя Ниночка, – представила её Нонна. – Дорогая, пора накрывать на стол. Пока ты будешь это делать, мы с гостями немного помузицируем.

Нина незаметно исчезла на кухне. Полякова села за старинный рояль, сильными руками взяла несколько аккордов.

– Ну что, друзья мои? Русская народная. «Вдоль по Питерской».

Женщина заиграла и запела. Голос у неё был звучным, мощным, и Владимир погрузился в мелодию, поморщившись, когда вступили её ученики. По его мнению, они всё портили. Он бы предпочёл слушать её одну, наслаждаться переливами необычного голоса, однако ватага, пришедшая в гости, тоже хотела петь. Когда они закончили, Горячев продолжал сидеть с закрытыми глазами, пребывая в блаженном состоянии. Он очнулся, когда хозяйка взяла его за руку.

– Что с вами?

Он улыбнулся, и правильные черты его красивого лица просветлели.

– Говорят, ангелы хорошо поют, – начал Горячев, – но никто никогда их не слышал. Мне кажется, сегодня случилось чудо. Я услышал ангела.

Он видел, что комплимент попал в цель. Хозяйка улыбнулась, показав ровные белые зубы, наверняка вставные.

– Какие милые вещи вы говорите! Но, насколько я поняла, вы не музыкант?

– Да, я скромный директор Дворца спорта в Запорожье, – признался Владимир, – однако это не мешает мне любить и ценить музыку, особенно если она хороша.

Ярко-красные губы продолжали улыбаться.

– Знаете что, – вдруг предложила Нонна, – приходите-ка ко мне завтра вечерком. Мы будем вдвоём с Ниночкой. И если вам действительно по нраву моё пение, я спою только для вас.

Такого поворота мужчина не ожидал. Подумать только, известная певица приглашает его в гости!

– Так вы придёте? – капризно поинтересовалась она. Горячев взял её руку с наманикюренными ногтями и нежно поцеловал.

– Приду ли! Как вы можете такое спрашивать?

– Прекрасно, жду вас в шесть часов вечера.

Пока они болтали, Ниночка уже накрыла стол. Чего здесь только не было! На белой скатерти красовались все дефицитные продукты: сыр, копченая колбаса, красная и чёрная икра, красная рыба. Владимиру хотелось накинуться на всё и полностью опустошить тарелки, но приходилось сдерживаться. Он наблюдал, как ела Нонна – очень изящно, благородно, – и старался ей подражать. Завтра! Только бы скорее наступило завтра! У этой дамы наверняка масса влиятельных знакомых, которые помогут ему перебраться в Москву.

Он